— По крайней мере, мы будем спокойны за ребенка.

Я была ему очень благодарна за эти слова и неожиданно для самой себя согласилась:

— Хорошо.

— Зови Сашку, отвезу тебя в город.

— Нет, — покачала я головой. — Поезжайте к матери. До города я доберусь сама. Здесь неподалеку автобусная остановка. В крайнем случае сойдет попутный транспорт. — Он подумал и кивнул. — Ты поедешь к бабе Кате, — сказала я Сашке.

— Когда? — обрадовалась она.

— Дядя Алеша отвезет тебя прямо сейчас. А я приеду попозже. Ты согласна?

— Согласна, — глядя на меня как-то чересчур серьезно, ответила Сашка.

— Вот и отлично. Поехали.

Алексей высадил меня на автобусной остановке.

— Значит, так: до тех пор, пока я не вернусь, не вздумай открыть рот. Ты убита горем и ничего не соображаешь. Ты поняла? Держи язык за зубами. Никаких глупых догадок.

Он хлопнул дверью, не дожидаясь ответа, и, как только его машина скрылась в потоке других машин, меня охватила паника. Как я могла отпустить с ним ребенка? А если все, что он мне рассказал, чудовищный вымысел? Этот человек не раз меня обманывал, а я, как последняя дура…

Подошел автобус. Я ехала в город, изводя себя теми же мыслями. Я не знала, что меня ждет, я боялась думать об этом. Добравшись до окраины города, остановила такси. В сумке зазвонил телефон, я торопливо его достала и услышала Сашкин голос:

— Мама, мы с бабой Катей… — Потом другой голос, матери Алексея.

— За ребенка не беспокойся, — сказала она и добавила чуть тише:

— Что случилось-то?

— Не знаю, — с трудом ответила я. — Кажется, погиб мой муж.

Поверить в это было по-прежнему невозможно. И лишь когда я вошла в свою квартиру, увидела растерянные лица охраны, перепуганного Макса, каких-то незнакомых людей, я осознала, что случилось.

Изображать убитую горем не пришлось, стоило мне войти в кабинет мужа и увидеть кровавое пятно на ковре, как все поплыло перед глазами, я хотела привалиться к стене, неловко оступилась и оказалась на полу. К тому моменту, когда я очнулась, в доме остались самые близкие люди, не считая охраны. Я сидела растерянная, подавленная, мало что понимая из разговоров и объяснений, больше похожая на куклу, в которой вдруг кончился завод.

Те несколько дней я помню смутно, они вдруг выплывают из памяти, чтобы тут же исчезнуть. В день похорон меня так накачали лекарствами, что впоследствии я не могла вспомнить ни дорогу на кладбище, ни сам момент прощания. Анатолия я тоже почти не помню. Бледное лицо, отстраненно-чужое… Невозможно представить себе, что это мой муж. «Чепуха, — думала я. — Они все валяют дурака, считают, что я поверю? Зачем Анатолию понадобилось все это, не с ума же он сошел?» На какой-то миг наступало прояснение, и тогда становилось страшно, я закрывала глаза, сжималась в комок и твердила себе: «Это не правда…» Вскоре возвращалось спасительное забвение. На кладбище я вдруг заявила:

— Саше надо проститься с отцом. — Хватала кого-то за руки и требовала немедленно привезти ее.

— Геля, мы же решили… Для ребенка это такая травма. Потом, когда она немного привыкнет, ты ей все расскажешь.

* * *

После похорон я проспала почти сутки. В доме стояла странная тишина, хотя мать Анатолия, его сестра и брат еще не уехали. В дверь постучали, сначала я увидела медсестру, а потом свекровь.

— Как ты? — спросила она.

— Нормально, — с трудом ответила я.

— Где Сашенька? — присаживаясь рядом, спросила она. Я нашла в себе силы спокойно ответить:

— У подруги. Я не хотела…

— Правильно, — кивнула свекровь и взяла меня за руку. — Все деньги проклятые, — сказала она с обидой. — Дом у вас хороший, машины, две или три? Да бог с ними… Ты поплачешь да найдешь кого-нибудь, а у меня сына больше не будет.

— Вы считаете, я виновата? — хмуро спросила я.

— Чего тебя винить. Сашку жалко. Мы уезжаем, — без перехода заявила она.

— Почему? — испугалась я.

— Игорю на работу, да и ребятишек Люда оставила с чужими, можно сказать, людьми. Я Сашеньке звонить буду.

Она поднялась и пошла к двери. Медсестра все это время стояла за ширмой. Как только дверь закрылась, она направилась ко мне со шприцем в руках.

— Давайте-ка мы сделаем укольчик. «Почему они уезжают?» — вертелся у меня на языке дурацкий вопрос. Дурацкий, потому что ответ мне на него вроде бы дали.

К вечеру родственники действительно уехали, и я осталась в огромной квартире с охранником и медсестрой. Набрала номер сотового Алексея и с облегчением услышала, как он буркнул:

— Да. С ребенком все в порядке. Как ты?

— Не знаю, — честно ответила я.

— Я приеду завтра. Постарайся до той поры не наделать глупостей.

— Я не хочу, чтобы ты приезжал, — твердо сказала я.

— Опять угрызения совести? — В его голосе послышалась усмешка.

— Прекрати. — Я бросила трубку и упала в кресло, обхватив голову руками. Раздался стук в дверь, и вновь появилась медсестра.

— К вам пришли, — сказала она.

Я испуганно выпрямилась, дверь открылась шире, и вошел Макс.

— Здравствуй, — со вздохом сказал он и сел в кресло напротив. — Уехали?

— Да, — кивнула я.

— И мать тоже? — Я вновь кивнула. — Неудивительно, — зло фыркнул он.

— Что ты имеешь в виду?

— Не повезло тебе с родственниками. Впрочем, мне еще хуже, у меня вовсе никого нет. — В глазах его стояли слезы. Я не знала, как отнестись к его появлению и к этим слезам, потому что подозревала его во всех смертных грехах. — У меня был с ними разговор, — неохотно продолжил он. — Я имею в виду родственников Анатолия. Сестрица надеялась на наследство. Толя говорил, что она страшная стерва, но я не ожидал…

— Подожди, о чем ты? — нахмурилась я.

— Как же, они решили, что здесь их ждут златые горы, но я их разочаровал.

— Должно быть, я все еще плохо соображаю…