— А вот там в уголочке. Подальше от окна потеплее. А этот… вор вытащил меня на середину комнаты. Должно быть, хотел выгнать.
Леонора бросила на Тристана многозначительный взгляд и сказала:
— Эти стены внизу — общие с нашим домом.
Тот задумчиво кивнул, потом повернулся к бродяге:
— У меня есть предложение. Сейчас только середина; февраля и ночи еще не скоро станут теплыми. Здесь есть половики и все прочее — думаю, ты найдешь где устроиться. Завтра сюда придет человек по имени Гасторп. Он мажордом. Он начнет обустраивать дом. Но спальни слуг наюдятся наверху. А мне бы хотелось, чтобы ночью кто-то находился здесь — на случай, если наш друг вернется. Если ты согласен ночевать тут и выполнять обязанности ночного сторожа, я отдам распоряжения, чтобы с тобой обращались как с работником. Мы проведем сюда звонок, и все, что нужно будет сделать, если тот человек вернется, — дернуть зa него и позвать на помощь. Об остальном позаботятся Гагорп и лакей.
Старик смотрел на Тристана, растерянно моргая и приоткрыв рот. Казалось, он не может поверить услышанному. Стараясь не показать жалости, которую он испытывал к бродяге, Тристан спросил:
— В каком полку ты служил?
Сутулые плечи выпрямились, и бродяга ответил с гордостью:
— В девятом. Я был ранен в битве при Корунне.
— Да уж, не ты один, — заметил молодой человек. — Там была настоящая мясорубка.
— Вы были там? — Бродяга был взволнован до крайности.
— Был.
— Ну, тогда и рассказывать нечего — сами все видали.
— Ну так что, мы договорились? — спросил Тристан.
— Сторожить тут каждую ночь? Я согласен. — Старик оглядел темную, но сухую и теплую кухню. — После стольких лет это чудно…
Он встал, неловко поклонился Леоноре и пошел осматривать помещение.
— Как тебя зовут? — спросил Тристан.
— Биггс, сэр. Джошуа Биггс.
Тристан взял девушку под руку, и они направились к лестнице. У первой ступени он обернулся и сказал бродяге:
— Оставляю тебя на посту, Биггс… Хоть и не думаю, что сегодня ночью произойдет что-то еще.
Старик отсалютовал:
— Слушаюсь, сэр. Я буду дежурить.
Когда они оказались в холле, Леонора спросила:
— Думаете, сбежавший человек и был наш взломщик?
— Уверен. Вопрос в том, действует этот тип сам по себе или как член группы, проявляющей непонятный интерес к вашему дому.
— Член группы? Вы полагаете, что он может быть не один?
Леонора вглядывалась в темноту, досадуя, что не может толком разглядеть лицо собеседника.
Они вышли на порог. Здесь было светлее: сквозь тучи пробивался лунный свет.
— Вы ведь видели этого человека? — спросил Тристан. — Попробуйте описать его.
Он предложил ей руку. Леонора, занятая своими мыслями, рассеянно взяла его под руку, и они пошли вниз по ступеням, а затем по дорожке, ведущей к воротам. Наконец девушка заговорила:
— Он показался мне высоким… и молодым. Моложе вас. — Она искоса взглянула на своего спутника.
— Продолжайте.
— Ростом он такой же, как Джереми, и очень хорошо двигался — легко и даже изящно, — как люди могут двигаться только в молодом возрасте.
— А черты лица?
— Темные волосы… более темные, чем у вас. Возможно даже, черные. Что касается лица… — Она задумалась, вспоминая тот краткий миг, который видела незнакомца. — Правильные черты. Не скажу, что аристократ, но явно не из простонародья. Я почти уверена, что он джентльмен.
Тристан кивнул. Казалось, он даже не был удивлен. Они вышли за ворота, и безжалостный ветер накинулся них как голодный волк. Инстинктивно прижавшись теснее друг к другу, они прошли несколько метров до ворот дома четырнадцать.
Леонора собиралась проявить самостоятельность и расстаться с Тристаном у ограды, но он решительно толкнул рстворку ворот и, не успев возразить, она оказалась в саду. Это был очень странный сад, совершенно нетипичный для Англии, Леонора любила его. Вот и теперь, едва вступив под сень ветвей чьи тени падали на дорожки темным кружевом, она почувствовала себя гораздо спокойнее. Кусты обрамляли клумбы, создавая великолепный фон для экзотических цветов, которые даже теперь, в феврале, удерживали свои благоухающие соцветия на изящных стеблях. В саду было удивительно тихо: ветер скользил по каменной стене и качал верхние ветви деревьев, но внизу все было спокойно и тепло. Растения жили своей жизнью — молчаливой и загадочной. Леоноре часто казалось, что сад — словно живое существо, которое живет и дышит… и ждет чего-то. Тропинка повернула очередной раз, и меж ветвями деревьев стал виден дом. Окна библиотеки светились — дядя, Джереми и не думали ложиться спать. Леонора подумала, что они вряд ли услышат шаги, но вот разговор на крыльце — другое дело. Она повернулась к Тристану и негромко сказала:
— Я покину вас здесь.
Молодой человек молча смотрел на свою спутницу. У него есть три возможности: можно согласиться с тем, что его отпустили, и уйти; можно проводить упрямую девицу до крыльца и сдать на руки дяде и брату с соответствующими объяснениями. Но оба варианта ему не нравились. В первом случае получалось, что он позволяет собой командовать и принимает уверенность Леоноры в том, что она не нуждается в защите. Второй вариант еще хуже. Ни дядя, ни брат не смогут помещать ей действовать по своему усмотрению.
Тогда оставался третий путь.
Глядя девушке в глаза, он заговорил и на этот раз позволил своим чувствам прозвучать в интонации и голосе:
— Было невероятно глупо и безрассудно с вашей стороны прийти сегодня вечером в мой дом.
— Возможно. — Девушка гордо вздернула подбородок, глаза ее вспыхнули. — Но если бы я не пришла, мы бы не узнали даже, как он выглядит. Ведь вы его не видели, а я видела.
— А что случилось бы с вами, не окажись я в доме? — Голос Тристана стал ледяным. Помнится, на младших по званию это производило большое впечатление. И гнев подлинный смешался с наигранным, когда он вдруг представил, чем могла бы кончиться ее глупая выходка. Шаг вперед, и мужчина навис над Леонорой и заговорил:
— Позвольте мне предположить. Услышав шум, вы поспешили бы вниз и попали бы волку в зубы. И что тогда? — Он придвинулся еще ближе, и Леонора инстинктивно подалась было назад. Но тут же взяла себя в руки: выпрямила спину и с самым независимым видом уставилась в лицо лорду.
Тристан, склонившись так, что их лица оказались совсем рядом, почти рычал:
— Этот человек не задумываясь изувечил бы Биггса. И Столмора он не пожалел. Задумайтесь, что стало бы с вами?
— Ничего. — Она безмятежно смотрела в потемневшие от ярости глаза мужчины.
— Ничего? — Тристан заморгал.