Девушка застыла на месте, скованная ужасом. Тот, первый человек, напавший на нее в январе, был другим — меньше и не так крепко сложен. Она сумела вырваться и убежать. Этот мужчина был много выше и явно крепче. Он стоял неподвижно, но тем сильнее напоминал хищника, затаившегося в засаде и в любой момент готового броситься на свою жертву. Между ними лежал только зеленый лоскут лужайки, и Леонора почувствовала, как в душе поднимается паника. Бежать — это был первый порыв, который она сумела подавить громадным усилием воли. Стоит повернуться спиной, отвести взгляд, и он рванется вперед. Так она и стояла, глядя на темную, угрожающую фигуру, пока Генриетта не учуяла незнакомца. Овчарка глухо зарычала и быстро переместилась так, чтобы оказаться между чужаком и хозяйкой. В пасти блеснули влажные клыки, рычание стало громче. Незнакомец оставался на месте еще несколько секунд, затем шагнул в сторону. Взвился темный плащ, и незнакомец исчез.
Леонора оставалась на месте, хоть сердце ее бешено колотилось. Она смотрела на Генриетту. Собака по-прежнему была настороже. Потом издалека донесся глухой звук — удар или хлопок, — и собака расслабилась. Испуганно оглядываясь, Леонора побежала к дому.
Приличия позволяли наносить визиты не ранее одиннадцати часов утра. Девушка с трудом дождалась этого часа и поспешила к дому лорда Трентема на Грин-стрит, Дверь ей открыл благообразный дворецкий:
— Чем могу быть полезен, мадам?
— Доброе утро, меня зовут мисс Карлинг. — Леонора изо всех сил старалась взять себя в руки. — Я живу на Монтроуз-плейс, рядом с домом его милости, и хотела бы поговорить с лордом Трентемом.
— О! — На лице дворецкого отразилось искреннее огорчение. — Мне жаль, мисс, но хозяина нет дома.
Леонора была разочарована и растеряна. Она предполагала, что лорд не может выйти из дома раньше полудня — это было не принято в обществе. И теперь она стояла в полной растерянности и не знала, что делать. Дворецкий терпеливо ждал. Наконец девушка спросила:
— А скоро ли он вернется?
— Мы ждем его милость не позже чем через час, мисс. — Должно быть, на лице ее отразились какие-то чувства, потому что дворецкий быстро спросил: — Не угодно ли подождать?
— Благодарю вас.
Дворецкий посторонился, и она вошла в холл. Помещение поражало обширностью пространства и изящной меблировкой.
— Прошу вас, мисс, следуйте за мной. — Дворецкий был само радушие, и девушка, кивнув, пошла за ним по коридору.
Тристан вернулся на Грин-стрит немногим после полудня. Он ни на йоту не продвинулся в расследовании и был этим встревожен. Вынув из кармана ключ, молодой человек открыл дверь и вошел в дом. Он никак не мог заставить себя, поступать, как положено графу — позвонить, ждать, пока, дворецкий откроет дверь, снимет с него пальто и примет из его рук шляпу. Будучи в состоянии раздеться самостоятельно, Тристан предпочитал упрощенную процедуру.
Вот и теперь он пристроил шляпу на вешалку, бросил пальто на стул и пошел в кабинет. Двигался он почти бесшумно, надеясь проскользнуть мимо гостиной и остаться незамеченным. Правда, этот трюк не удавался еще ни разу. Тетушки словно чуяли присутствие мужчины: кто-нибудь обязательно окликал его, и приходилось идти на зов и выслушивать щебет милых дам.
Это каждый раз отнимало уйму времени, но другой возможности попасть в кабинет просто не было. Надо отметить, что гостиная была не совсем обычной комнатой. Очень светлая, с большими окнами, она как бы выступала из здания, соединяясь с коридором тремя высокими арочными проходами. У двух арок стояли большие цветочные букеты, за которыми можно было укрыться, но вот средняя…
Чувствуя себя глупо — ну кто крадется мимо собственной гостиной? — он, бесшумно ступая, добрался до первой арки и замер, скрытый цветами. Теперь он мог слышать женские голоса и мысленно пересчитывал: Этелреда, Милли, Флора, Констанс, Хелен, да вот и Эдит — все в сборе, расположились у самого большого окна, через которое комнату заливал поток мягкого солнечного света. Прислушиваясь, он разобрал что-то о нитках, французских узлах и какие-то там стежках. Ясно: дамы обсуждают вышивание. Это была их страсть и единственная вещь, в которой они были скорее соперницами, чем союзницами. Но сейчас они нахваливали друг друга, и это немало озадачило Тристана.
А затем раздался новый голос, и теперь он просто не верил своим ушам:
— Боюсь, мне никогда не удавалось добиться, чтобы стежки ложились так ровно.
Леонора?
— Ах, дорогая, это вовсе не сложно. Все, что нужно, это…
В чем состоял совет Этелреды, Тристан так и не понял: он раздумывал, что могло привести сюда его знакомую.
Тем временем разговор в гостиной тек своим чередом. Леонора, казалось, была счастлива, что есть возможность попросить совета у столь опытных мастериц, а старые дамы были в восторге от ощущения своей нужности и охотно вдавались в тонкости мастерства.
Тристан ухмыльнулся. Он прекрасно помнил ту заброшенную вышивку в гостиной Карлингов, на которой за несколько дней не прибавилось ни стежочка. Девушка совершенно не интересовалась этим, но умело поддерживала разговор, доставляя тетушкам огромное удовольствие.
Продвинувшись чуть вперед, он получил возможность увидеть гостиную, оставаясь под прикрытием композиции из лилий и хризантем.
Леонора сидела у окна, окруженная со всех сторон тетушками. Ни дать ни взять молодая королева в обществе престарелых придворных дам. Солнечный свет, падавший из окна за ее спиной, окружал фигуру женщины светящимся ореолом. Темные волосы, уложенные вокруг головы, венчали ее, словно корона. А лицо с тонкими чертами и матовой нежной кожей оставалось в легкой полутени. Темно-красное платье придавало ей сходство с Мадонной с картины одного из старых итальянских мастеров. Только в те времена умели писать таких женщин — светлых, нежных, воплощение хрупкости, за которой удивительным образом угадывались чувственность и даже страстность.
Вот на колени ей лег новый лоскут ткани, и она опять восхищалась, спрашивала, сумела несколькими словами погасить готовый разгореться спор, и тетушки вновь объединились и счастливо защебетали.
Она просто покорила их, подумал. Тристан. И не только их. Слова прозвучали в его голове, и он нахмурился. Но не отвернулся. Невозможно было оторвать взор от этой картины, представавшей перед ним в раме из цветов.
— О! Милорд…
— Да, Хаверс? — Он мгновенно развернулся, мысленно чертыхнувшись. Теперь дамы увидят его, но решат, что он только что появился из прихожей.
— К вам пришла молодая леди, мисс Карлинг.
— Трентем! — раздался из гостиной голос Этелреды.
— Идите скорее сюда, у нас гостья! — крикнула Милли.
Он кивнул дворецкому и вошел в гостиную. Дамы сияли улыбками, и на секунду в голове мелькнула дикая мысль, что они так рады, потому что заманили Леонору в ловушку и удерживали до его прихода… для него.