Примитивного, властного, требовательного и надменного собственника.
Он пропал. Но и она тоже. Каким-то самым дальним краем сознания он понимал это, но был бессилен что-то сделать, найти в себе достаточно воли или силы освободиться.
То был совершенно неуправляемый ураган страсти, захвативший в плен их обоих. Ее онемевшие пальцы сражались с галстуком. Он слепо шарил одной рукой в поисках завязок ее накидки. Нашел, дернул, и накидка с тихим шорохом сползла вниз. Ладонь легла на шелк ее платья, скользнула выше, сжала грудь и стала мять. Но это продолжалось недолго. Опьяненный собственными ощущениями, он быстро, ловко ослабил шнуровку и стянул вниз ее лиф, одновременно лаская горячую шелковистую кожу. Прис затрепетала. Каждое прикосновение только усиливало взаимную потребность, обостряло желание Его пальцы стали играть с туго свернутым бутоном соска.
Девушка, охнув, отстранилась и запрокинула голову: очевидно, ей не хватало воздуха. Диллон, улыбнувшись про себя, воспользовался моментом, чтобы провести пальцем по ее позвоночнику, обнять за талию и припасть губами сначала к открытому беззащитному горлу, потом к чувствительному местечку за ухом и к бешено бьющемуся пульсу у основания шеи. Помедлил, чтобы насладиться вкусом, посмаковать сумасшедшее желание, державшее его в тисках. Провел губами по вздымающимся холмикам грудей к соску, который его пальцы успели превратить в камешек.
Его губы сомкнулись на этом камешке. Она дернулась. Он успокоил ее, лизнув сосок, и Прис задрожала.
Он мысленно отметил это, но зверь, сидевший внутри, алчный и ненасытный, не желал остановиться и поразмыслить.
А поэтому быстро низвел ее до состояния полной беспомощности. Всхлипывая и что-то бормоча, она прильнула к нему. Прерывистое дыхание, звеневшее чувственным отчаянием, стало музыкой для его ушей.
Собственное желание раздирало его на части, предвкушение острыми шпорами вонзалось в душу. Он с трудом отстранился, изумленный тем, что сам не мог отдышаться.
Платье сползло до талии вместе с сорочкой. Он пожирал взглядом нежные холмики, набухшую, разгоряченную женскую плоть, на которую уже предъявили права его руки и губы. Зрелище восхитило его, послало в чресла раскаленную волну наслаждения, настойчивую, неотвратимую. Он в жизни не испытывал ничего более мощного, сильного, всепоглощающего.
Один взгляд налицо Прис подсказал ему, что она испытывала то же самое: неуправляемое, неодолимое желание, противиться которому было просто невозможно.
Он мог взять ее сейчас. Она оседлала его, встав коленями на подушки, по обе стороны его бедер. Стоило просто поднять юбки, выпустить на волю свою плоть и погрузиться в ее мягкость. Но сидевший в нем зверь желал большего.
Полной капитуляции. Полного чувственного подчинения.
Окружающий мир уже исчез. Остались только эти двое, окутанные пронизанной лунным светом темнотой, в тишине летнего домика. Тишине, прерываемой только тяжелым дыханием и шорохом шелка.
Прис уже отбросила его галстук и стала расстегивать рубашку, чтобы погладить грудь. Но и этого было недостаточно Она хотела не только ощущать, но и видеть.
Она всмотрелась в его лицо… и поняла, что он по-прежнему владеет собой. Знает, что делает.
Только во взгляде больше не было холодности. Жар, горевший в нем, почти сжигал ее. Подняв руку, он почти лениво провел по ее груди. И без того натянутые нервы не выдержали Голова закружилась, и она на секунду закрыла глаза. Подумать только, она оседлала его, обнаженная до пояса, и ей не стыдно. Она ни секунды не колеблется.
Пульс лихорадочно бился в кончиках пальцев, эхом отдаваясь во всех уголках тела. Она не знала, как можно жаждать того, чего еще не познала. Но она жаждала. И должна была получить.
Последняя пуговка выскочила из петли; открыв глаза, она широко развела полы его сорочки и стала осторожно обводить бугристые мышцы на груди… запуталась пальцами в жестких черных волосах. Поросль сужалась на животе, и тонкая дорожка исчезала за поясом брюк. Отыскав плоские соски, она стала ласкать их, подражая Диллону, и почувствовала, как они затвердели. Осмелев, она нагнулась, припала к ним губами, потянула, и он с тихим стоном задрожал.
Приподнявшись, она уперлась ладонями в его упругий живот, опустила глаза и судорожно сглотнула. Мощные стальные мускулы, ничем не сдерживаемая сила мужчины во цвете лет…
Она медленно улыбнулась и еще медленнее провела ладонью по его груди. Наклонилась и снова прижалась губами к его губам. И стала целовать. Бесстыдно, дерзко, проникая языком в рот и тут же отстраняясь.
Он снова погладил ее по спине, сжал ладонями голову, не давая шевельнуться. И надменно взял все, что она предлагала.
А потом все, что хотел.
Уверенная, дерзкая, осмелевшая, она отвечала на его страсть, безоговорочно убежденная, что получит от него то, чего жаждет.
Буйный и бесшабашный. Страстный мужчина, который скрывался под маской хладнокровия.
Она получит его. Любой ценой. Она с радостью отдаст все, чего он ни запросит. Она не откажет ему. Не откажет…
Она едва успела перевести дыхание, когда его рука скользнула под юбки. Сжала тонкую щиколотку, медленно поползла вверх. Ладонь легла на колено, обвела голое бедро над подвязками, откинула юбку и сорочку, чтобы получить лучший доступ к спрятанным под ними сокровищам.
Ее сердце едва не остановилось, когда он сжал ее попку и стал ласкать. Пальцы второй руки погладили оголенное плечо, коснулись набухшей груди с торчащим соском. По телу разлилось расплавленное наслаждение, растеклось по венам и собралось внизу живота.
Он продолжал целовать ее; она продолжала целовать его, даже когда вторая рука тоже оказалась под юбками. Теперь уже обе руки сжимали упругие ягодицы, гладили, мяли, и все же на этот раз она понимала, что он тянет время, что все еще держит пыл в тугой узде и так будет, пока она не заплатит запрошенную цену.
Она не понимала, откуда знала это. Просто знала. И даже «не спрашивала себя, почему так уверена.
По-прежнему сжимая ее попку, он прервал поцелуй. Поймал ее взгляд и прошептал, горяча дыша ей в губы:
– Я хочу видеть тебя. Всю тебя. Сними платье.
Прис, не колеблясь, ощущая легкое головокружение, села вцепилась в подол юбки, и платье упало на пол. Она взглянула на него. Но он не смотрел ей в лицо.
Взгляд был устремлен на развилку ее бедер. На темные завитки, которые прикрывала, но не прятала прозрачная сорочка, падавшая свободными складками вокруг бедер. Хочет ли он, чтобы она сняла и сорочку?
И, словно услышав ее мысли, он тихо прорычал:
– Оставь остальное.
И она вздрогнула от чувственного предвкушения.
Его руки скользнули вокруг бедер и сомкнулись на ногах, чуть повыше коленей. Он медленно ослабил хватку, снова погладил бедра, на этот раз внутреннюю сторону.