– Милорд!
Мартин поцеловал ей руку, она сделала реверанс.
– Мисс Кинстер.
В ее глазах появился восторженный блеск, а Леопольд, переводивший взгляд с одного на другого, все больше хмурился и с каждой секундой все сильнее убеждался в том, что Декстер – не плод его воображения.
– Декстер! – Леопольд коротко кивнул. – Вы знакомы с мисс Кинстер?
Это был не вопрос, вернее, не явный вопрос. Мартин открыто встретил взгляд Леопольда.
– Мы… друзья.
Леопольд помрачнел еще сильнее: слово «друзья», сказанное таким тоном, могло означать что угодно. Однако консул слишком хорошо знал Мартина.
Если она и обращала внимание на тон и многозначительные взгляды мужчин, то не показывала этого и с невинным видом переводила взгляд с одного на другого. Наконец ее взгляд остановился на Мартине.
Тот улыбнулся ей:
– Давайте пройдемся и посмотрим, кто еще пришел в гости. Уверен, Леопольд не будет возражать. Вы уже давно с ним беседуете, а у него как у хозяина и так много дел.
Эта фраза должна была послужить предостережением для консула, но по внезапно заблестевшим глазам Аманды Мартин понял, что совершил промах, мысленно повторил свои слова и так же мысленно чертыхнулся: он ведь только что дал ей понять, что давно наблюдает за ней.
Прежде чем уйти, Леопольд взглядом предупредил Мартина, что он вернется – вернется для того, чтобы забрать у него Аманду. Мартин усмехнулся: Леопольда хлебом не корми – дай только скрестить шпаги – в переносном смысле – с каким-нибудь английским аристократом.
Аманда взяла Мартина под руку.
– Вы хорошо знакомы с мистером Корсинским?
– Да. У нас были общие деловые интересы на Корсике. Семья Леопольда являлась могущественнейшим бандитским кланом на острове.
– А ему… – Аманда взмахнула рукой, подбирая нужное слово, – можно доверять? Или его следует воспринимать так же, как тех двоих, что он мне представил?
Мартин собрался было ответить, но вовремя прикусил язык и лишь мысленно пожал плечами. Она знает, что он наблюдал за ней.
– У Леопольда собственный кодекс чести, который отличается от английского. Я даже сомневаюсь, что он имеет что-либо общее с кодексом цивилизованного человека. Было бы разумно, если бы вы относились к нему так же, как к тем двоим. – Помолчав, он добавил: – Другими словами: избегайте его.
Губы Аманды тронула легкая улыбка.
– Мне, видите ли, уже не семь лет.
Мартин пристально посмотрел на нее.
– А им больше восьми.
– А вам?
Они замедлили шаг, так как впереди стояла какая-то дама и махала рукой, пытаясь привлечь их внимание. Мартин видел ее, но никак не реагировал на призыв. Он внимательно всматривался в лицо Аманды – лицо ангела, но живое и энергичное.
– Я, моя дорогая, – наконец ответил он, подняв глаза, – вне пределов вашего круга.
Они двинулись дальше, точно так же, как у леди Хеннесси, останавливаясь, чтобы поздороваться со знакомыми.
Мартин предпочел оставаться в тени и предоставил Аманде править бал. Она держалась уверенно, проявляла остроумие и находчивость и лишь кокетливо приподнимала одну бровь, когда разговор касался их отношений. Все дамы были заинтригованы, а мужчины просто получали удовольствие от ее общества: любовались ее лицом, вслушивались в ее мелодичный голос.
Мартин занимался тем же самым, но с другой целью: он пытался заглянуть за красивый фасад. Он уже предупреждал Аманду об опасности подобного рода увеселений, и тогда ему показалось, что в ее глазах промелькнуло упрямое выражение. Возможно, она неправильно истолковала его слова.
Возможно, увидела в них вызов.
Ведь в конечном итоге она ищет развлечений.
Глядя на нее, на ее выразительное лицо, Мартин лишний раз убеждался в том, что не может предугадать ее реакцию.
Хуже другое: он уже и сам не знает, какой реакции ждет от нее. Что ему нужно – чтобы она побежала от него прочь или к нему навстречу?
Если рассуждать логически, то он знает, что ему нужно. Она не для него, он не хочет связываться с ней. Если рассуждать логически, то все ясно. Тогда откуда это замешательство?
Из задумчивости его вывели звуки скрипки. Все повернулись к оркестру, дабы убедиться, что сейчас начнется вальс. Мартин встретился глазами с Амандой. Та изогнула одну бровь.
Он указал рукой в сторону танцевальной площадки.
– Вы согласны потанцевать?
Аманда улыбнулась и оперлась на его руку. Он повел ее к площадке, полный решимости найти ответы на свои вопросы.
Вальсы в корсиканском консульстве никогда не соответствовали тем канонам, которые одобряли патронессы «Олмакса».
Мартин близко привлек к себе Аманду, и они закружились. Аманда изо всех сил пыталась скрыть волнение, охватившее ее в тот момент, когда она ощутила на спине руку Декстера. Уверенную сильную руку, которая поддерживала ее в танце и вела сквозь множество пар. Она даже через шелк платья чувствовала жар его мускулистого тела. Она дышала с трудом… неудивительно, что дамы часто падают в обморок на танцевальной площадке.
Конечно, она не собиралась пополнить их ряды, ей уже не раз доводилось танцевать в такой толпе.
«Вне пределов вашего круга». Аманда сосредоточилась на этих словах, на том, что они обещали, на том, что ей хотелось иметь – от него. Он такой же высокомерный, как и ее кузены. Однако она ничего против этого не имеет. Тем слаще будет победа, если ей удастся завоевать его.
Аманда с улыбкой посмотрела на Мартина:
– Вы, милорд, великолепно танцуете.
– Как я понимаю, и вы в этом деле специалист.
– После шести лет в свете? Естественно.
Мартин помолчал, Аманда нечего не смогла прочесть в его изменчивых зеленых глазах.
– Только вот на этой территории вы не специалист – правильно заметил Коннор.
– Коннор сказал мне, что я попала на глубокое место, решив играть с ним, и в этом я с ним согласна. В чем-то другом я не вижу особой разницы, здесь так же, как везде.
Мартин молчал, и Аманда внимательно посмотрела ему в глаза.
– К чему вы стремитесь? – наконец спросил он. «К вам», – хотелось ей ответить.
– Я же сказала, что хочу немного пожить, испытать на себе нечто более увлекательное, чем то, что предлагает свет. Мы с вами уже пришли к общему мнению: это не преступление.
– Возможно, и нет, но это опасно. Особенно для таких, как вы.
– Немного опасности придает остроты.
Мартин обнаружил, что она без всяких усилий подняла в его душе целую бурю эмоций.