Порция изо всех сил старалась не отвести взгляда, чувствуя при этом, как участилось у нее дыхание.
— Но ведь ты соблазнил меня!
Он кивнул и снова сократил разделяющее их расстояние.
— Да, соблазнил, потому что намеревался жениться на тебе.
У Порции невольно открылся рот, она едва не ахнула.
— Ты соблазнил меня, потому что намеревался жениться на мне? Когда ты это решил?
Даже она сама различила истерическую нотку в своем голосе. Порция сознавала угрозу, понимала степень риска, когда собралась к нему в постель, но и не подозревала, чем это может обернуться.
Потому что Саймон скрыл это от нее.
— Ты! — Она попыталась стукнуть его по уху, но он поймал ее кулак. — Ты обманул меня!
— Я не обманывал. Это ты обманула меня.
— Ха! — Порция сделала попытку освободить руку, и Саймон отпустил ее. — Это не ты соблазнил меня, это я соблазнила себя! Я хотела этого!
— Возможно, но это не меняет дела. Мы были в интимной связи, не важно, по какой причине.
— Вздор! Я не намерена выходить за тебя замуж только поэтому. Мне уже двадцать четыре года. Тот факт, что я была благородной девственницей, не имеет значения.
Саймон осуждающе покачал головой:
— Имел и имеет.
Она вскинула подбородок.
— Я всегда знала, что ты пережиток средневековья! Тем не менее я не выйду за тебя замуж по этой причине.
— Мне безразлично, почему ты выйдешь за меня замуж, лишь бы это произошло.
— Но почему? — Порция уже устала задавать ему этот вопрос. Он все еще на него не ответил. — И когда ты решил, что женишься на мне? Скажи мне правду, всю правду, немедленно!
Саймон мрачно вздохнул.
— Я решил это после пикника на руинах. Я подумал об этом после того, как мы впервые поцеловались на террасе.
Ей хотелось, чтобы он не стоял к ней так близко, ей было трудно защищаться.
— Ты наверняка целовал миллион женщин.
Саймон скривил губы.
— Тысячи.
— И я должна поверить, что после одного поцелуя… нет, после двух… ты решил жениться на мне?
Саймон едва не сказал, что ему без разницы, верит она или нет, но за ее гневом он чувствовал растущий страх, который был ему понятен и который он старался сдерживать.
Он был очень близок к тому, чтобы серьезно испортить с ней отношения; и тогда понадобятся месяцы, а возможно, и годы, чтобы снова ее завоевать.
— Дело не только в этом.
Порция снова вскинула глаза.
— В чем же в таком случае?
Ее глаза затуманились. Саймон слегка отодвинулся и не удивился, когда она тоже подалась назад и сложила руки на груди.
— Я уже давно решил, что хочу иметь жену и семью, прежде чем покину Лондон. Когда я встретил здесь тебя, то понял, что мы подходим друг другу.
Порция заморгала глазами.
— Подходим друг другу? Да ты с ума сошел! Мы… — Она сделала жест, подыскивая слова.
— Слишком похожи?
— Да! — Она сверкнула очами. — Да мы просто несовместимы!
— Подумай о последних днях, подумай о последней ночи. В некоторых аспектах брачной жизни мы очень даже совместимы.
— Одна ночь — едва ли разумная основа, которая позволила бы принимать подобное решение. А ты можешь с уверенностью сказать, что в следующий раз это не станет, — она неопределенно помахала рукой, — скучным и утомительным?
Его глаза вспыхнули синим цветом.
— Поверь мне, не станет.
В его лице было нечто жесткое и непреклонное, чего она никогда раньше не замечала. Порция продолжала смотреть на него, стараясь не обращать внимания на исходящую от него агрессию.
— Ты… похоже, настроен решительно.
Саймон процедил сквозь зубы:
— Почему тебе так трудно представить, что я могу хотеть на тебе жениться? — Этот вопрос он адресовал небу, затем перевел глаза на Порцию и низким голосом добавил: — И что плохого в том, чтобы выйти за меня замуж?
— Что плохого в идее выйти мне за тебя замуж? — Почувствовав, что она произнесла это на слишком высокой ноте, Порция попыталась сбавить тон. — Да мы из наших жизней сделаем ад! Ведь ты, — она ткнула его пальцем в грудь, — ты деспот, тиран! Ты — Кинстер! Ты командуешь и ждешь, чтобы тебе все повиновались! Для тебя непременное условие — повиновение! Но ты знаешь, что представляю собой я. — Она с вызовом посмотрела ему в глаза. — Я не стану смиренно соглашаться с тем, что ты продиктуешь! Не стану соглашаться с тем, что ты скажешь!
Губы у Саймона сделались тонкими, глаза превратились в щелки.
— И значит?
— Саймон, у нас ничего не получится!
— Получится, должно получиться.
Теперь настала ее очередь апеллировать к небесам.
— Ты понял меня?
— Тебя не это беспокоит.
Порция опустила голову.
— Что ты… имеешь в виду?
— Я всегда знал, что тебя беспокоит в моем характере.
Чтото в ней дрогнуло. Некоторое время она молча выдерживала его взгляд, затем нашла в себе мужество спросить:
— И что же?
С минуту Саймон колебался, она понимала, что он решает, до какой степени раскрыться, насколько откровенно ему исповедаться. Когда он заговорил, голос его звучал ровно, негромко и в то же время твердо.
— Ты боишься, что я попытаюсь руководить тобой, посягну на твою независимость, превращу тебя в тот тип леди, который тебе ненавистен. И что я достаточно силен, чтобы в этом преуспеть.
У Порции пересохло во рту.
— А ты не станешь пытаться? Или не преуспеешь?
— Почти наверняка я буду пресекать твои дикие выходки, но я вовсе не хочу менять тебя. Я хочу тебя потому, что ты такая, какая есть, а не потому, что хочу видеть тебя иной.
У Порции перехватило в горле, ей стало трудно дышать.
— Ты уверен, что это не просто слова?
Саймон только что доказал, что он способен смотреть гораздо дальше, чем она предполагала, что понимает ее гораздо лучше, чем ктолибо другой. И он был безжалостен и неумолим в достижении того, чего хотел. А хотел он ее. Ей пришлось в это поверить. Саймон терпеливо ждал. Она чувствовала его настрой, чувствовала его желание схватить, пленить, просто взять. На нее смотрели глаза завоевателя.
Он медленно поднял руку, протянул ей ладонь.
— Используй шанс, испытай меня.
Порция посмотрела на протянутую ладонь, затем подняла взор к его лицу.