Пенелопа не совсем понимала, в чем их источник… отчасти физическая близость, отчасти – радость быть вместе, так тесно соединенными, делить мысли с другим человеком. Своим единомышленником. Человеком, понимавшим ее куда лучше, чем представительницы одного с ней пола.
Он понимал ее желания, физические и умственные, яснее, чем она сама.
И все это дополнялось наслаждением, которое она чувствовала, лежа в его объятиях.
Ее намерения потворствовать своему капризу, пока она не узнает все необходимое, а потом спокойно порвать с Адэром, теперь ничего не стоили.
Необходимо заново оценить ситуацию.
Пересмотреть план и изменить его. Только вот в какую сторону? Это и есть самая большая проблема. Насколько подобные перемены служат ее интересам? И как далеко она может зайти?
Но выбор весьма ограничен: многолетняя связь или замужество.
Подобные связи были не редкостью в обществе, но леди ее возраста и положения не заводили романов. Это вызвало бы невероятный скандал в обществе, во всяком случае, пока она не достигнет возраста, в котором окончательно может считаться старой девой. А это значит, что придется ждать еще четыре года.
Она попыталась представить, как разрывает их связь и ждет четыре года, прежде чем снова прийти к Барнаби… нет, это чистый абсурд!
Следовательно, остается одно – стать его женой.
Конечно, для нее в замужестве не было ничего привлекательного: потенциальный риск намного перевешивал любые преимущества. Многолетняя связь куда безопаснее.
Однако, если иметь в виду связь с Барнаби Адэром, результат будет непредсказуемым.
Брак с Барнаби Адэром… Неужели он – ее судьба?
Пенелопа долго смотрела в потолок, пытаясь представить, что выйдет из этого брака. В обществе они и без того считались оригиналами, поэтому такой союз не будет обычным, хотя и не вызовет особых толков в свете.
Брак с Барнаби Адэром, возможно, не станет для нее тяжким бременем. Не ограничит свободу, как в союзе с любым другим мужчиной ее круга.
При условии, конечно, если он согласится дать ей эту свободу. Свободу быть собой. И конечно, будет не против жениться на ней.
Возможно ли это?
И как ей узнать, что он думает по этому поводу?
Она заснула лишь под утро, и не нашедшие ответа вопросы продолжали терзать ее даже во сне.
Следующей ночью Смайт снова вошел через стеклянную дверь гостиной городского дома на Сент-Джонс-Вуд-Террас.
Как и прежде, Алерт, не пожелавший зажечь свечи, сидел в полутемной комнате, так что лицо оставалось в тени. Жестом пригласив Смайта войти, он процедил сквозь зубы:
– Итак? В чем, могу я спросить, цель твоего визита?
От Смайта не ускользнула резкость его тона, но он с самым невозмутимым видом уселся в кресло напротив Алерта.
– Вот, – коротко ответил он, протягивая объявление.
Алерт немного выждал, прежде чем взять листок. Развернул его и наклонился ближе к огню. Даже при плохом освещении, он сразу понял, что перед ним. Слово «награда» буквально бросалось в глаза.
Прилагая все усилия, чтобы сохранить бесстрастное выражение лица, он долго размышлял, прежде чем скомкать и швырнуть в камин объявление.
– Неприятно, но не так уж важно.
За вкрадчивым тоном крылось явное требование не допускать, чтобы ситуация вышла из-под контроля. Смайт пожал плечами:
– Все так, но теперь мы не можем тренировать мальчишек днем.
– Тренируй ночью. Какие трудности?
– Это не так легко, – поморщился Смайт.
– Но все же можно сделать?
– Да.
– В таком случае займись этим. Наше предприятие слишком важно для нас… слишком прибыльно, чтобы сдаваться из-за какой-то жалкой угрозы. Насколько я понял, у тебя уже достаточно мальчишек?
– Одного не хватает.
– Так приведи его.
Смайт неловко заерзал:
– У нас есть семеро.
– Ты сам сказал: для успеха нашего дела требуются восемь.
Смайт кивнул:
– Да, чтобы обчистить столько домов за одну ночь, мне для полной уверенности нужны восемь человек. Но если мы сделаем то же самое за две ночи…
– Нет.
Алерт не повысил голоса, но тон был донельзя категоричен:
– Я уже объяснял, что знаю, как действует полиция. Если мы проделаем все за одну ночь, риск минимален. Хозяева вряд ли узнают о грабежах до следующего года. Таким образом, нас не заподозрят. Если тебе необходимы восемь мальчишек – раздобудь восьмерых. И не вздумай смухлевать!
Смайт промолчал. Выждав несколько минут, Алерт спросил:
– Итак, я хочу знать: приведешь ли ты… вернее, приведет ли мальчишку наш общий друг Гримсби, или я буду вынужден пересмотреть наши деловые отношения?
Смайт дернул уголком губ:
– Мы раздобудем парня.
– Прекрасно, – улыбнулся Алерт. – Последние члены общества покинут столицу в конце этой недели. Если по городу распространяются слухи, следует нанести удар раньше, чем мы намеревались. Когда вы будете готовы?
– Неделя. Самое большее, дней восемь, – сообщил Смайт, немного подумав.
– В таком случае нам не о чем беспокоиться. Все идет по плану.
– Я все передам Гримсби, – пообещал Смайт.
Алерт проводил взглядом Смайта, бесшумно выскользнувшего за дверь и закрывшего ее за собой. Побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, повернул голову и взглянул на горку пепла: все, что осталось от объявления.
После этого Алерт одним гибким движением поднялся с кресла, подошел к стеклянной двери, вышел, огляделся и, сунув ключ в замок, повернул его. И ушел в направлении, противоположном тому, куда направился Смайт.
На следующий день инспектор Бэзил Стоукс из Скотленд-Ярда мерил шагами лавку, битком набитую женскими пустячками. Прошло, казалось, несколько часов… целая вечность. За окном уже темнело, а Гризельды все не было. Ее ученицы сказали, что хозяйка ушла сегодня утром в старом пальто и шляпке. Стоукс в сотый раз выругался себе под нос. Если она не вернется с минуты на минуту, он…
Раздражающее звяканье колокольчика на входной двери заставило его застыть и прислушаться. После бесчисленных разочарований он ожидал очередного посещения покупательницы, которой позарез необходимо приобрести бархатную ленту оттенка ее ротонды… но – наконец, наконец! – услышал голос, по которому так истосковался.
Мимолетное облегчение было стерто потоком куда более сильных эмоций.