Пока что он способен придумать только одно: вода камень точит. Может, он и заставит ее сдаться… постепенно…
Намеренно громко топая, он направился к ней.
– Скажи… почему ты решила остановиться в Эбби?
Пенни подняла голову и, медленно раскачиваясь, подождала, пока он облокотится о ствол ближайшего дерева. Чарлз сунул руки в карманы и мрачно уставился на нее.
Когда-то они были любовниками. Всего однажды.
И этого одного раза оказалось достаточно, чтобы она поняла: эта связь вряд ли приведет к чему-то хорошему. Особенно для нее. Ему исполнилось двадцать, ей шестнадцать; для него эта встреча была порывом страсти, чистым вожделением, для нее… чем-то гораздо большим. И все же их физическая связь не оборвалась: даже через тринадцать лет и несмотря на все усилия подавить влечение к нему, все вернулось в то мгновение, когда она снова его увидела. Когда он подошел близко. Достаточно близко, чтобы она почувствовала… могла коснуться… возжелать… Даже сейчас, глядя, как он с небрежной грацией прислонился к дереву, как шевелит ветерок черные локоны, как темно-синие глаза задумчиво смотрят на нее, Пенни почувствовала волнение. У нее защемило сердце.
Эта проклятая любовь раздражала, бесила, иногда вызывала омерзение к себе, и все же приходилось смириться с неизбежным. Даже несмотря на то что он явно не питал к ней ответных чувств, она всегда будет любить его, и с этим уже ничего не поделаешь. К счастью, он этого не знает, а она не настолько глупа, чтобы позволить ему догадаться.
Вынудив себя отвести глаза, она с безразличным видом оттолкнулась от земли.
– Николас не глуп. Если я буду брать лошадь для слежки из одной с ним конюшни, он заметит.
– И часто ты за ним следишь?
Она свела брови, раздумывая, стоит ли откровенничать.
– Еще в феврале я поняла, что он посещает такие места, о которых могут знать только местные джентльмены, а отнюдь не приезжие. Началось это только тогда, иначе грумы знали бы, что он берет лошадей. Лишь в феврале он все пять дней разъезжал по местным кабачкам и притонам контрабандистов. Я, как всегда, переехала в Эбби на время его визита, поэтому не знала, что он уезжает и по ночам, пока не стало слишком поздно.
Судя по молчанию, услышанное совсем ему не понравилось. Она, в свою очередь, выжидала, устремив взор на зеленые побеги кукурузы в полях.
– И куда он ходил? В логова контрабандистов, полагаю? Но какие именно?
Пенни скрыла улыбку смирения: он не забыл о посещении матушки Гиббс.
– Все традиционные места сборищ в Полруане, Бодиннике, Лостуителе и Фауи.
– Только эти? Дальше он не бывал?
– Насколько я знаю, нет, но я ничего не знаю насчет ночных экскурсий.
– Так ты спрашивала матушку Гиббс, чем он там занимался?
– Да, – коротко бросила она, но, поскольку распространяться не спешила, он подстегнул ее властным, требующим повиновения голосом:
– И дальше?
Пенни упрямо выдвинула вперед подбородок.
– Пока не могу сказать.
– Ошибаешься. Можешь, – процедил он, помедлив ровно секунду. – Пойми же, это не игра.
Пенни спокойно глянула ему в глаза.
– Поверь, я знаю, что это не игра, – кивнула она и, не отводя взгляда, пояснила: – Прежде чем делиться с тобой, следует все хорошенько обдумать, определить, много ли я в действительности знаю и что все это может значить. Как ты уже успел, надеюсь, сообразить, все, что мне стало известно, касается кое-кого еще, человека, чье имя я не могу так просто выдать властям. А ты, невзирая ни на что остальное, был и остаешься на стороне властей.
Чарлз зловеще прищурился, но по-прежнему спокойно ответил:
– Пусть я в этом случае представляю власти. Но все же… все же в основном остаюсь тем же человеком, которого ты так хорошо знала раньше.
Пенни слегка наклонила голову.
– Я тоже так считаю. Именно в основном. Но согласись, ты уже не тот, которого я знала тринадцать лет назад.
В этом все и дело. Пока она не поймет, насколько и в чем изменился Чарлз, он остается не то чтобы чужаком… просто ее сбивает с толку сочетание знакомого и незнакомого. Значит, и она не может до конца довериться ему, поделившись всем, что знает.
Или думает, что знает.
Вспомнив, зачем пришла в сад, она потерла пальцем лоб и подняла голову.
– Я еще не успела сложить воедино все части головоломки. Говорю же, мне нужно время подумать.
Она перестала раскачиваться и встала. Он оттолкнулся от дерева.
– Нет, – нахмурилась она. – Твоя помощь мне сейчас ни к чему.
Это заставило ее улыбнуться, что отнюдь не способствовало мыслительным процессам.
Пенни раздраженно передернула плечами.
– Если хочешь поскорее услышать все, дай мне немного покоя, чтобы я смогла привести мысли в порядок. А сейчас я иду к себе. И когда буду готова рассказать все, что знаю, сообщу тебе первому.
Высоко держа голову, она шагнула вперед, намереваясь проплыть мимо него, но запуталась ногами в шлейфе. Пенни ойкнула и, потеряв равновесие, упала. Чарлз, мгновенно оказавшись рядом, поймал ее и поднял. Но не разжал рук.
Пенни задохнулась, встретившись с ним взглядом. Как будто и не было этих лет, и она снова почувствовала себя хрупкой, беззащитной, бесконечно женственной в его объятиях.
Испытывая то же самое, что и годы назад: исступленное, неумолимое притяжение, вспышку жара, безудержное желание.
Ее взгляд упал на его губы. Ее собственные горели и пульсировали. Как бы она ни изменилась за это время… их… их взаимное безумие осталось неизменным.
Сердце Пенни бешено заколотилось. Она не предполагала, что он все еще хочет ее. Оказалось, что это именно так. Она и раньше видела вожделение, горевшее в его глазах. Точно такое же, как сейчас.
Он и не пытался это скрыть. Она наблюдала за игрой теней в этих великолепных темных глазах. Наблюдала, как он сдерживает порыв припасть к ее губам. И не пыталась отстраниться. Только беспомощно ждала, скованная, напряженная, на какой-то ошеломляющий момент не понимающая, чего же хочет сама…
Он выиграл поединок.
Рассудок вернулся, и она снова вздохнула свободнее, когда его хватка постепенно… постепенно… очень медленно ослабла.
Он молча отступил, хотя глаза нестерпимо ярко блестели.
– Только не слишком задерживайся, – бросил он.
Ветер, прошумевший в ветвях, послал на землю вихрь бело-розовых лепестков. Тон Чарлза был довольно резок. Жаль, что у нее не нашлось храбрости спросить, что он имеет в виду: согласие разгласить секреты, или…