Жар битвы выжигает всю фальшь. Если Гренвилл отдал свою жизнь в сражении за родину, что бы там ни утверждала Пенни, Чарлзу будет очень трудно поверить, что бедняга по крайней мере сознательно помогал врагу.
Он как раз успел приложить печать к конвертам, когда в дверь постучал Филчетт.
– К дому подъезжает экипаж леди Трескаутик, милорд. Вы дома?
Чарлз тяжело вздохнул.
– А что мне еще остается?
Поднявшись, он направился к выходу, чтобы встретить ее милость, одну из ближайших подруг матери, а заодно и мать его невестки Аннабел. Неудивительно, что леди Ти знала о его приезде. И если не поймает его сейчас, вполне способна взять его дом в осаду, а поскольку Пенни здесь…
Он остановился в холле и отдал приказания лакею, уже спешившему из кухни. Лакей поклонился и немедленно отошел. Услышав, о чем идет речь, Филчетт бросил на него изумленный взгляд. Проигнорировав дворецкого, Чарлз изобразил беспечную улыбку и пошел встречать ее милость.
Маленькая, кругленькая, уютная леди Амаранта Трескаутик была в восторге от столь теплого приема.
Граф самолично помог ей спуститься вниз и проводил на крыльцо.
– Но я не могу долго задерживаться, мальчик мой… о! – Она прижала руку к сердцу. – Просто так трудно думать о вас как о графе! Такая трагедия: сначала Фредерик, потом бедный дорогой Джеймс. Не представляю, как ваша матушка ухитрилась сохранить разум! До чего же храбрая женщина! Какое счастье, что вы остались в живых и сумели взять бразды правления! Никогда не думала, что придется величать вас милордом, тем более что все это время вы занимались весьма опасным предприятием!
– Таковы капризы судьбы, – пробормотал Чарлз, вполне сознавая, что овдовевшая дочь леди, хоть и сохранившая титул графини, никогда не будет матерью следующего графа Лостуитела.
– Чему я обязан такой честью? – осведомился он, провожая леди Ти в вестибюль.
– Завтра вечером я устраиваю небольшую вечеринку – обычный круг, те, кто не поехал в Лондон, – и особенно хотела бы пригласить вас. Прекрасная возможность поближе познакомиться со здешним обществом. Что ни говори, – она сурово нахмурилась, – а мы почти не видели вас с тех пор, как вы вернулись после Ватерлоо.
Чарлз снова поклонился, просияв самой очаровательной улыбкой.
– С огромным удовольствием.
Ее милость просияла, похоже, не ожидая столь быстрой победы.
– Превосходно! Что же, в таком случае…
Она осеклась, уставясь в глубь холла. Обитая бобриком дверь открылась, и на пороге появилась Пенни. К сожалению, леди Ти она не увидела, ее заслоняли ступеньки.
– А, вот и ты, – улыбнулась она, выходя вперед. Леди Ти медленно открыла рот и всплеснула руками:
– Пенелопа! Это вы?!
Какое-то мгновение дамы молча смотрели друг на друга, наскоро соображая, что предпринять. Первой опомнилась Пенелопа. Улыбка, и без того ничуть не дрогнувшая, стала еще шире. Девушка решительно направилась к ним.
– Леди Трескаутик! Как приятно видеть вас! Надеюсь, вы не вздумали искать меня в Уоллингеме! Я все утро провела здесь, советуясь с миссис Слаттери насчет рецепта айвового желе, который дала мне тетушка Марисса. Как я ни стараюсь, ничего не выходит!
Чарлз усмехнулся про себя, довольный ее находчивостью.
Леди Ти предложила щеку для поцелуя. Пенни знала ее с детства.
– Прекрасно тебя понимаю, девочка. Мой повар Антуан клянется, что это невозможно приготовить, а он, что ни говори, француз. Но как удачно, что я застала тебя здесь, потому что действительно собиралась заехать в Уоллингем на обратном пути. Завтра я даю вечеринку и только что пригласила Чарлза. Ты обязательно должна приехать.
Пенни продолжала улыбаться.
– Буду счастлива. С тех пор как Элайна с девочками перебралась в город, здесь ужасно скучно.
– В самом деле! Право, не знаю почему… – Леди Трескаутик замолчала и, сдавшись, воздела руки к небу. – Но не будем снова возобновлять старые споры. Хоть ты по какой-то причине избегаешь бальных залов, все же просто обязана приехать завтра. А теперь мне действительно пора. Да, кстати, Джордж вчера случайно столкнулся с твоим родственником, Арбри, и пригласил и его тоже, но, разумеется, забыл упомянуть о тебе. Не представляю, о чем он только думал!
Чарлз и Пенни проводили старушку на крыльцо и усадили в экипаж. Леди Трескаутик высунулась из окна.
– Ровно в восемь – и никаких ваших лондонских штучек, Чарлз… Лостуител? – Она вздохнула. – Неужели никогда не привыкну называть вас так?
Вопрос был явно риторическим; лошади тронулись. Ее милость помахала платочком и устроилась на сиденье. Чарлз и Пенни продолжали стоять на крыльце, подняв руки в знак прощания.
– Айвовое желе? – пробормотал он.
– Рецепт твоей матушки действительно знаменит во всей округе. Какого черта ты послал за мной?
– Я послал до приезда леди Ти, – оправдывался Чарлз. – Вернее, перед самым приездом.
Экипаж скрылся из виду. Чарлз взмахом руки пригласил Пенни в дом.
– Я хотел обсудить, как лучше проследить за Николасом. Пенни мгновенно успокоилась.
– Ты что-то придумал?
– Есть несколько способов.
Он довел ее до кабинета и открыл дверь.
– Знаешь, леди Ти подтвердила кое-какие мои мысли.
– Вот как?
Он усадил ее на стул перед письменным столом и сам сел напротив.
– Тебе необходимо вернуться в Уоллингем.
Пенни прищурилась, явно собираясь отказаться, но тут же передумала.
– Зачем?
– Потому что ты не можешь остаться здесь по двум веским причинам. И потому что тебе следует остаться здесь по еще более веским причинам.
Глаза Пенни подозрительно сузились.
– По каким это причинам мне нельзя здесь оставаться?
– Видишь ли, отныне гостьи вроде леди Ти начнут появляться на пороге с удручающей регулярностью. И тот факт, что мамы нет дома, только прибавит им решимости убедиться, что я… веду себя подобающим образом. Пойми, им очень трудно увидеть графа в былом необузданном юнце.
– Это их проблема, – пренебрежительно отмахнулась Пенни.
– Но это еще и наша проблема, потому что, хотя дорогому Николасу и можно солгать насчет кузины Эмили, я не хотел бы упоминать о ее предполагаемом существовании Амаранте Трескаутик или остальным подругам мамы. Слишком долго они знали друг друга и, судя по тому, что леди Ти знает о моем приезде, до сих пор переписываются.
Пенни нахмурилась и поджала губы.
– Мне двадцать девять, и я крестница твоей матери. В этом доме полно слуг, которые знают меня почти так же хорошо, как тебя.