Рик почувствовал, как помимо воли губы расплываются в довольной улыбке. Он сгреб Ирис вместе с одеялом и нежно поцеловал в кончик носа.
– Только попробуй перестать. Не прощу… Да сейчас иду я, одеваюсь, – рявкнул он, – двери пожалейте.
– Ты мне расскажешь, что случилось? – встревожено спросила Ирис.
– Обязательно и всенепременно. И подробно. Иначе ты начнешь выяснять сама, а это мы уже проходили, и я не собираюсь второй раз наступать на те же грабли. – Ирис, успокоенная обещанием, снова зарылась в подушки.
– Что произошло? – спросил Рик у слуги, терпеливо дожидающегося под дверью. – Лучше бы это было что-то важное, иначе я за себя не ручаюсь.
– Простите, ваша милость, но это леди… и она очень настаивала на встрече именно с вами. Сказала, что промедление смерти подобно. Это ее собственные слова, – подчеркнул дисциплинированный слуга.
– Хм… – Рик почесал кончик носа. Никаких леди он не ждал. Особенно к раннему завтраку.
Увидев в холле молодую женщину, он сначала усомнился, что перед ним и в самом деле леди. Вид у нее был еще тот: жакет и юбка испачканы в земле и чем-то темном, перчаток нет, волосы растрепаны. Шляпка… шляпки тоже не было. Полный скандал! Условности здешнего общества до сих пор смешили Рика, несмотря на прожитые здесь… сколько? Больше десяти лет. Неужели так долго?
Гостья была ему незнакома. Рик обладал хорошей памятью на лица, а такое лицо забыть было трудно, девушка оказалась очень хорошенькой. Не по стандартам бомонда, но мужчины на нее наверняка заглядывались. Ее волнение бросалось в глаза.
– Приветствую вас, мисс?..
– Дадли, – выпалила она, – Вивиан Дадли… Мы не представлены, ваша милость, и мое вторжение непростительно, но ваш друг, Руперт Каслри… – Ее голос вдруг пресекся, и девушка, всхлипнув, ткнулась в ладони. – Простите, – глухо донеслось до бывшего пирата.
Рик шагнул к столику, где стоял графинчик с кларетом, но на полпути передумал, отомкнул шкаф, достал бренди и, щедро плеснув в пузатый бокал, почти силой влил огненную жидкость в свою раннюю гостью. Ее щеки мгновенно порозовели.
– Простите, – еще раз произнесла она.
– Присядьте и расскажите, наконец, что случилось? Руперт жив?
– Когда его увозил экипаж, он был жив, но быстро терял кровь, и я не знаю…
– Стоп, – приказал Рик, – еще бренди? Или возьмете себя в руки?
– Наверное, возьму, – пробормотала Вивиан, – но бренди тоже не помешает.
Через некоторое время Рику все же удалось вытянуть из Вивиан все, что она знала. Девушка оказалась довольно толковой и наблюдательной, но пережитый ужас здорово мешал ей блеснуть этими качествами. Она то и дело принималась дрожать, рыдать и извиняться, а Рик, чтобы десять раз не вставать, переставил бренди на столик поближе. Наконец, выложив все, что знала, она замолчала и положила голову на жесткий валик дивана.
– Значит, Дадли на крючке у дворца Джезо, – пробормотал Рик, ни к кому не обращаясь. В некотором смысле, оно было и правильно. Вивиан крепко спала и, покосившись на изрядно опустевшую бутылку, Рик подумал, что гостью в ближайшие три часа пушками не поднимешь.
– Питер, – позвал он. В дверях бесшумно возник слуга, – принеси плед и распорядись, чтобы седлали коня.
– Прогулка, или?
– Или. Я еду в Лондон по срочному делу.
– Что сказать миссис Бикфорд, когда она проснется?
– Я поговорю с ней сам.
– Благодарю вас, ваша милость, – с искренним облегчением ответил Питер. Рик невольно улыбнулся. Похоже, никто кроме него не находил характер Ирис милым и забавным. Что ж, тем лучше. Меньше поводов для ревности.
Подъезжая к особняку министра на Стрэнде, Дадли почти не испытывал угрызений совести или чего-то подобного. Ночь, когда посланец принца нашел свой безвременный и определенно странный конец, до сих пор стояла перед его глазами, словно наяву. Он отчетливо помнил, как, когда посланец не появился после сигнала, поданного Кроушем, Питер спустился по плохо освещенной лестнице вниз и, воспользовавшись черным ходом, покинул особняк. Дадли углубился в сад и через некоторое время почти уткнулся в высокий забор. Неподалеку стояла очень уединенная беседка, вся в зарослях плюща, а вдоль дорожки густо разросся шиповник. Сюда почти не доходил свет фонаря, но Питер сразу увидел его. Упавшее навзничь, неподвижное тело: светлые волосы, не прикрытые париком, простой, но добротный дорожный плащ, из тех, что не бросаются в глаза, и торчавшие из-под него сапоги. Ни сумки, ни шляпы при курьере не было, это Дадли тоже помнил очень отчетливо. Потому что первым делом подумал о послании. Быстро, но очень внимательно он осмотрел все вокруг на несколько ярдов от мертвого тела, но пропавшие вещи так и не обнаружились. Что случилось с посланцем принца, гадать не приходилось: аккуратная рана на спине, в точности под левой лопаткой, давала исчерпывающий ответ на этот вопрос – курьера убили.
Скорее всего, убийца попал в сад Сесила тем же путем, что и курьер, через забор. И, сделав дело, так же исчез. Гравиевая дорожка не сохранила никаких следов. У самого забора должны были сохраниться вмятины от каблуков, но в темноте искать их было несподручно, а потом все просто об этом забыли.
Растерянность своих «товарищей по эшафоту» Дадли тоже помнил отчетливо. Кроуш поминутно крутил усы и даже пытался грызть ногти, когда думал, что его никто не видит. Выглядело это противно, но забавно. Лорд-хранитель печати был полностью сбит с толку и даже не скрывал этого. Как ни странно, лучше всех на случившееся отреагировал банкир Присби: именно он посоветовал снять с курьера всю одежду и как следует обыскать, перед тем как избавиться от тела.
Плащ они отбросили сразу, он был пошит слишком просто, чтобы что-то спрятать. Сапоги, напротив, заняли их надолго… но и их в конце концов пришлось отбросить. А вернее, кинуть в спешно разожженный камин: зрелище дорогой обуви, буквально изрезанной на лоскуты, могло навести слуг на определенные мысли. Туда же отправилась тонкая батистовая сорочка, развязанный галстук, панталоны со вспоротым поясом. Остались лишь сюртук и перчатки. Их тоже тщательно обыскали, прощупали все швы, вспороли воротник, но ничего не нашли. Кроуш хотел было и эти, последние вещи бросить в огонь, но Сесил неожиданно запретил.
Министр собственноручно убрал и то и другое в большой платяной шкаф. Объяснил он это довольно невнятно: дескать, вдруг понадобится предъявить доказательство, что курьер принца и вправду был убит по дороге, ударом в спину, кинжалом, следовательно, ни один из благородных джентльменов к убийству непричастен… Прозвучало это довольно глупо, но спорить с Сесилом не стали. Им предстояла самая неприятная часть: тайно вынести и спрятать тело. Поручить эту миссию слугам было нельзя, так что ссориться никто не хотел.
Дадли был уверен, что злосчастный сюртук до сих пор пылиться в шкафу в дальней комнате особняка министра, никто его с тех пор в руки не брал. А еще он был убежден, что документ, если он действительно был, находился где угодно, только не в сюртуке – уж если не доверять своим собственным глазам и пальцам, так кому же, черт возьми, верить?