– Ага, – ухмыльнулся разбойник, – а ты никак уклоняешься, Scarafaggio? Поверить не могу.

– Правильно делаешь, – рявкнул Гвидо и что было силы заехал предводителю разбойников в челюсть.

– Бьешь связанного? Где твое благородство, Гвидо? – подначил Ринальдо, сплюнув кровь.

– А здесь не рыцарский турнир, – огрызнулся Таракан, – и поэтому сейчас я тебя уделаю, как бог черепаху, и ничего мне за это не будет. За твою голову дож обещал полторы тысячи монет, и ему плевать, сможет эта голова молиться Мадонне или нет…

Таракан уже потянул свою шпагу, но Ринальдо вдруг тихо произнес:

– Развяжи меня.

Гвидо подумал, что ослышался. В голосе разбойника вдруг отчетливо прозвучали повелительные интонации.

– Развяжи меня, – повторил Ринальдо, – и дерись со мной. Потом сделай вид, что потерял сознание.

– Ты что, лаццарони, на солнышке перегрелся? – опешил Таракан.

– Ударь меня, – бросил Ринальдо, – скорее.

– С удовольствием, – Таракан от души пнул наглого разбойника в живот. Перед ним, офицером, этот висельник должен ездить на позвоночнике, а он… А что он?

Выровняв дыхание, Ринальдо поднимался на ноги.

– Во имя Господа я поражу дьявола, – очень тихо и очень отчетливо произнес он.

– Да будет благодать его на моем клинке, – машинально ответил Таракан и только после этого осознал, что произошло. В изумлении он вскинул глаза на нагло ухмыляющегося разбойника.

– Развяжи меня, Scarafaggio, – повторил Ринальдо, – приказываю именем дона Витторио.

– Проклятье, – выругался Гвидо, разрезая веревки на запястьях разбойника.

– Это точно, – согласился Ринальдо, растирая занемевшие руки. И от всей души заехал своему спасителю в ухо.

Ирис ничего не понимала. Во все глаза она наблюдала вначале за перепалкой Ринальдо и командира солдат, потом за потасовкой. В какой-то момент Ринальдо отпрыгнул назад и толкнул один из ящиков в почти остывший очаг. Рыжий побледнел и отшатнулся.

Внезапно Ринальдо прыгнул к Ирис, подхватил на руки, потом перекинул через плечо и огромным кенгуриным прыжком оказался у той дырки, куда уходил дым. Свалив отменной зуботычиной солдата, охранявшего вход, Ринальдо устремился в темноту. Ирис сообразила, что они совершают побег. Но солдаты?!

– Они бросятся за нами! – крикнула она, мотаясь на плече Ринальдо, словно мешок.

– Не успеют, – буркнул разбойник, – а может, и мы не успеем.

– Ты о чем?

Не отвечая ей, разбойник прибавил ходу.

– Дик! – вспомнила Ирис, – может быть, он еще жив. Мы должны вернуться за ним.

– Нет времени, – отозвался Ринальдо. Он споткнулся, едва не выпустив свою строптивую ношу, выругался, но скорость не сбавил. Этот бег в темноте был настоящим безумием. Ирис казалось, что они сейчас врежутся в стену и переломают руки, ноги, а то и шеи.

За спиной раздался грохот – и словно земля подвинулась! По стенам зашуршало, и пара довольно крупных камней больно ударила Ирис в плечо и в бок. Девушка закричала.

Откуда-то сбоку потянуло свежим прохладным воздухом. В пещере ощутимо просветлело. Над горами вставало солнце.

Ринальдо на четвереньках выбрался по довольно крутому ходу наверх, таща Ирис за собой. Только сейчас он немного сбавил ход, но продолжал чутко прислушиваться к тому, что за спиной. Там, кажется, было тихо.

– Где мы? – спросила Ирис.

– По другую сторону скалы, – ответил Ринальдо, – кажется, ход завалило.

– Что это было?

– А сама не знаешь? Нет? Ручные бомбы. Это же вы привезли их мне, и, клянусь Богом, вовремя. Если там кто-то и остался в живых, то ранен или контужен.

– Но там же были и твои люди, – ужаснулась Ирис, – как ты мог!

– Их бы все равно повесили, – пояснил Ринальдо, – а так у них появился шанс. Если кто-то из ребят сумел им воспользоваться – я рад.

У Ирис заболел живот. Болтаться на плече у разбойника было страшно неудобно.

– Может быть, ты развяжешь меня, и я пойду сама?

– Позже, – буркнул Ринальдо, – ты ходишь слишком медленно. Так будет гораздо быстрее.

– Ты же говорил, что преследовать нас некому, – возмутилась Ирис.

– Ну, кто-то мог и уцелеть, – неопределенно отозвался разбойник, – лучше не рисковать.

– А Дик! Надо вернуться за ним!

– Ты замолчишь сама, или тебя ударить? – спросил Ринальдо, и сделал это таким тоном, что Ирис немедленно проглотила язык.

Глава 16

– А мрачноватое местечко, – Этьенн огляделся вокруг. В неясном свете фонаря угадывались почти ровные ряды холмиков: и ухоженных, и заросших густой травой, с камнями в изголовье и без. Никаких надписей на камнях не было. На этом небольшом деревенском кладбище хоронили в основном крестьян, людей простых и грамотой не владевших. – Как мы узнаем нужную могилу?

– Марту хоронили последней, – бросила Джованна, – ищи самую свежую, – и, аккуратно подобрав юбку, пошла по едва угадываемой тропинке вдоль могил, высматривая нужную.

Тонкий серп едва народившегося месяца висел, зацепившись рогом за крутую крышу небольшой, опрятной часовенки. Вокруг бурно разрослись шиповник и девясил. Старый ясень, большой и корявый, обнимал часовенку своими лохматыми лапами и терся о крышу зеленой пушистой щекой. Заухал филин. Прошуршала в траве мышь, испуганная криком хищника.

Джованна старалась ступать неслышно, хотя никакой необходимости сохранять тишину не было. Кладбище было настолько маленьким, что не возникало нужды в смотрителе. Но ей казалось, что будет кощунством попусту тревожить покой спящих. Хотя то, за чем они с бароном явились сюда в такой час, было кощунством еще большим, но все же… Есть зло необходимое, а есть – излишнее.

В это печальное местечко их привел след лошади, украденной на северной заставе близ Лондона.

* * *

История произошла обычная, страшная и гнусная. Курьер, избалованный молодой аристократ, гордый первым серьезным поручением, раздулся от спеси и подумал что ему все позволено. Проезжая через эту деревеньку, он позабавился с молоденькой девушкой, Мартой. Без ее согласия.

Девица решила, что опозорена навеки и жить теперь незачем. И повесилась на вожжах в дровяном сарае, где встречалась с женихом, младшим наследником здешнего помещика. Там парень ее и нашел.

Похоронив любимую, он поклялся отомстить.

За свою жестокую шалость курьер поплатился жизнью, и Джованна не смогла найти в своем сердце сострадания «к мальчику», как не искала. Вот крестьянского парня, простого, честного и храброго ей и в самом деле было жаль: уже седьмые сутки он заливал свое горе брагой и рассказывал всем, кто хотел слушать, как он заколол ножом «дворянчика», надругавшегося над его Мартой, как ушел от погони и принес на ее могилу шляпу и сумку негодяя – чтобы ее душа успокоилась на небесах. Пока парню не очень верили, но вскоре слухи должны были дойти до судьи. Ждала доморощенного мстителя веревка. Джованна пыталась вправить ему мозги, но невозможно спасти того, кто не хочет спасаться. С тяжелым сердцем женщина предоставила парня его судьбе. Они, действительно, спешили.