Сигурд сам нарушил строй, ускорившись, он вырвался вперед…
Первым упал боец, который неосторожно открылся, отведя щит далеко в сторону. Сигурд с разбегу припечатал его своим щитом и рубанул…
– Один! – вскипел херсир, ощутив на губах привкус крови.
Викинги вмиг разлетелись, сломали строй и с упоением рубили врагов. Сигурд налетел сразу на двоих. Одного сшиб щитом, второго попытался достать мечом, и тут он получил сам…
Дубина с костяными вставками соскочила со шлема и больно ударила в правое плечо. Херсир отпрянул, но второй меря уже очухался от удара щитом и тоже перешел в контратаку.
– Ар-ра-а!
– Один! – Сигурд прыгнул вперед.
С его руки сорвался щит и ребром полетел навстречу врагу – удачно. Бац! И воин в мохнатой маске, получив ребром в шею, скрючился и упал. На второго херсир напал с одним мечом. Он завертел клинком так стремительно, что враг попятился. Но добить его Сигурду не дали. Сбоку налетели викинги и просто втоптали этого меря в снег.
– Один!!!
Вмиг бой закружил и пронесся мимо. Херсир, кривясь от боли, остался один. Ни врагов, которых можно убить, ни своих… Северяне унеслись вперед, истребляя всех на своем пути.
Меря не выдержали напора альдегьюборцев и кинулись бежать.
– Один!!! – Сигурд повел правым плечом. – Нормально… заживет… Куда?! А ну стоять!
Уже в который раз за сегодняшний бой он пытался остановить разгоряченных парней. Им только дай волю…
– Не преследовать! Пусть бегут! Торир, чтоб ты штаны порвал! Ну куда тебя понесло?! Стоять! – ему потребовалось приложить немало усилий, чтобы успокоить разгоряченных дружинников.
Сигурд прекрасно понимал, что увлекаться погоней нельзя – опасно. Сколько их могло таиться в темном лесу – боги их ведают…
– Стоять! – в последний раз, с заметной хрипотцой выкрикнул Сигурд. – А вот этого ловить! Вон он, сука!
Херсир приметил тень, метавшуюся меж горящей баней и домом. Меря!
– А вон еще один!
– Держи их…
– Торир!
– Я сам…
– Так-так. Хорошо…
– Брыкается, гаденыш…
Сигурд посмотрел на небо. Звезды начали меркнуть, а значит, скоро наступит рассвет. Херсир бросил щит на снег, уселся.
– Славно поработали…
Некоторые постройки уже догорали, однако пара изб все же уцелела, в том числе и центральный, самый большой дом, где ночевал херсир, и это радовало. Сигурд довольно хмыкнул.
– Десятники! – скомандовал херсир. – По десяткам! И прочешите тут все… чтоб никого… – Он увидел пятерых пленных. – Яшников больше не брать!
* * *
Первый солнечный луч бросил на землю неяркий отблеск. Уйболла, затянутая легкой дымкой от затухающих пожарищ, была полна трупов. Всеведущее воронье уже расселось по ближайшим деревьям и теперь с надеждой оглашало округу жадным карканьем. Сотни вороньих глаз зорко следили за живыми, ведь именно от этих людей будет зависеть – куда они отнесут трупы.
Северяне тщательно прошерстили всю Уйболлу, добив всех раненых врагов и собрав своих погибших.
– Ну, наконец-то, – обрадовался херсир, завидев Олафа и Хрольва.
Оба викинга были в крови, и на их угрюмых лицах читалась беда.
– Чт… Кто? – Сигурд поднялся со щита.
Отец и сын молча отступили в сторону, пропуская вперед Трюггви, который нес на плечах тело.
– Оттар… – негромко произнес Олаф.
Сигурд подошел к Трюггви, взял голову убитого, приподнял.
– Оттар… Гордись, Олаф! – херсир выпустил голову старшего сына Олафссона. – Твой сын погиб в бою, с мечом в руках! Ты хороший отец! У тебя славные сыновья!
– Благодарю, – ответил Олаф с поклоном.
– Неси туда, – указал Сигурд Трюггви, – там все наши… Олаф, еще есть потери?
Но ответ уже был не нужен. Херсир увидел и других дружинников, что шли следом за Трюггви и тоже несли своих павших товарищей.
– Всех туда…
В стороне образовался ряд из убитых в сече викингов. Они лежали на щитах, устремив в небо закрытые глаза. Их было немного, всего девятнадцать…
– Олаф, – вновь позвал молодой вождь похода. – Что там у вас было?
– Ты был прав. Они устроили засаду. Ждали, что мы словно мыши полезем через оставленную щель!
– Я надеюсь, никто не ускользнул от твоей руки?
– Никто…
– Хорошо! А-а, вот и наш славный Кятла! – глаза херсира вспыхнули недобрым огнем.
Выборник союзников, в изодранной одежде, с закопченным лицом, приблизился с понурой головой. Следом за ним шли остатки чудинской рати.
– У тебя, Кятла, самые храбрые воины из всех, которых я знавал! Они так храбро поворачивались спинами к врагу, что еще бы немного – и моим парням не было бы работы! – откуда именно сейчас у него сложилась подобная речь, Сигурд не смог бы объяснить. Но сердце жгло наглое слабодушие чудинов. Союзнички…
– Не все… – грустно ответил выборник, – не все бежали!
– Это слабое утешение вашим отцам! – рявкнул херсир. – Сколько людей ты потерял?
– Это все, – Кятла кивнул за спину, – кто остался…
Сигурд быстро по головам пересчитал чудинов – пятьдесят три… пятьдесят четыре, если вместе с выборником.
– Э-э-э, да! Славно! Ты потерял больше половины… о, боги! – херсир от злости сжал зубы, а левая щека со шрамом нервно задергалась. – Ёханый бабай, чтоб вас…
Последнюю фразу он произнес на непонятном окружающим языке и, обреченно махнув рукой, отошел от чудинов.
– Олаф! Распорядись, чтобы забрали все оружие – оно нам еще пригодится. И посмотрите, что там с нашими лошадьми.
Олаф кинул взгляд на трупы дружинников, где среди прочих уже лежал и его старший сын.
– Это после… – уловив его взгляд, изрек херсир. – Иди!
Олаф, кликнув Трюггви и Хрольва, ушел выполнять поручение.
– Ульф! – позвал Сигурд, проводив Олафа взглядом. – Ульф, бери своих и еще лучников прихвати. И еще… Кятла! Выделишь Ульфу своих с десяток!
Кятла молча кивнул.
– Хорошо, – продолжил сыпать распоряжения вождь похода. – Так, Ульф, внимательно прочешешь всю округу – чтоб никаких посторонних глаз не было! Так… Соберешь оружие, и посмотри следы… узнай, куда эти огрызки отступили.
– Сделаем, – Ульф тут же отошел, громко выкрикивая имена товарищей, которых намеревался взять с собой.
Сигурд вернулся на свое прежнее место и устало опустился на щит. Кто-то из хирдманов подал вождю кожаную флягу, и тот с большим удовольствием отпил меду.