Земля надежды | Страница: 62

  • Georgia
  • Verdana
  • Tahoma
  • Symbol
  • Arial
16
px

Он нехотя стащил с себя рубаху. Старуха с интересом посмотрела на его бледную кожу, как будто он был окороком, приготовленным для копчения. Джон бросил на маленький домик быстрый испуганный взгляд.

— Сакаханна, меня убьют? — спросил он. — В таком случае я бы предпочел умереть в штанах.

Она не засмеялась над его страхами. Она покачала головой.

— Я не привела бы тебя к смерти, — просто сказала она. — Я ведь целый месяц охраняла тебя в лесах. И потом, я же сказала тебе, что люблю тебя. Ничего не изменилось.

В душе промелькнуло то же чувство шального желания, окатившее его при встрече. Джон доверился ей полностью. Он развязал тесемки и спустил штаны на землю. Высвободил ноги из сапог и сбросил вонючие носки. Он стоял обнаженным перед двумя женщинами и чувствовал, как его гениталии съеживаются под любопытным, веселым взглядом старухи и очевидным отсутствием интереса со стороны Сакаханны.

— Войди туда. — Она жестом показала на ступеньки, ведущие в темноту, наполненную дымом. — Там есть лежанка. Ложись. Тебе будет жарко, будешь потеть, как в лихорадке. Когда Муссис позовет тебя, можешь выходить. Но не раньше.

Джон сделал шаг к домику, но замешкался. Знакомая твердая маленькая ладошка Сакаханны подтолкнула его в поясницу.

— Иди, — настойчиво сказала она. — Ты все думаешь, Джон. Просто делай.

Он улыбнулся тому, насколько верными были ее слова, спустился по ступенькам в кратком приливе храбрости и рухнул в темноту головой вперед.

Хижина была заполнена едким травяным дымом, и жарко там было чрезвычайно. Он теперь понял, что хижина была вырыта в земле, как подвал, для того, чтобы сама земля служила печью и хорошо держала тепло. В самом центре хижины виднелся небольшой очаг, в котором горкой лежали алые угли, а рядом стоял кувшин с сухими листьями. В помещении была невысокая скамья, сложенная из камней, и она была такой горячей на ощупь, что Джон смог сесть на нее с большой опаской, после того, как кожа привыкла к теплу.

— Возьми травы из горшка и брось в огонь! — крикнула снаружи Сакаханна.

Джон с неохотой послушался и высыпал сухие листья в огонь. Хижина немедленно наполнилась волной черного дыма, который высосал из его легких весь воздух и оставил его задыхающимся, с шумом, судорожно хватающим воздух, пытающимся восстановить дыхание.

Дым повалил его, как беспомощное дерево, Джон растянулся на камнях и почувствовал, как от едких испарений из глаз катятся слезы. Нос болел от жары, казалось, что даже уши внутри болят от ужасной жары, нехватки воздуха и сильного запаха.

Он ощутил, что уплывает в состояние невероятных видений. Он видел Френсис с лопаткой и лейкой в саду Ламбета… он видел герцога Бекингемского, хохочущего и откидывающего темнокудрую голову… он видел Джонни, тот только что родился, такой красненький, мокренький и пронзительно вопящий… он видел Джейн, улыбающуюся ему сквозь пламя свечей в их первую брачную ночь. Он видел отца, умирающего в постели, устланной цветами, он видел розы сорта «Розамунда», которые он послал по реке в часовню отца Джейн для заупокойной службы.

Откуда-то издалека до него донесся голос, говоривший на незнакомом языке, и он открыл глаза. Дым немного рассеялся, и жара уже не казалась такой невыносимой. Кожа была розовой, как у младенца. Джон был весь мокрый от пота, кожа стала гладкой, точно у ящерицы, греющейся на солнце.

— Она говорит, можешь выходить! — услышал он английскую речь.

Но не сама команда, а звук голоса Сакаханны вырвал его из оцепенения, провел вверх по ступенькам и вывел на солнечный свет.

— Ага, — удовлетворенно сказала старая женщина при его появлении.

Она кивнула Сакаханне и набросила ему на плечи накидку из оленьей шкуры, чтобы уберечь от вечерней прохлады.

Джон оглянулся, ища свою одежду. Все исчезло, за исключением сапог. Сакаханна стояла посреди небольшой группки женщин, и все они с жизнерадостным любопытством смотрели на его наготу.

Сакаханна выступила вперед и протянула ему сверток с одеждой. Джон взял его и увидел, что там была набедренная повязка — кусок ткани, который нужно было пропустить между ног и закрепить на поясе спереди и сзади, килт и рубаха из оленьей кожи. Он отшатнулся.

— Где моя одежда?

Сакаханна решительно покачала головой.

— Она воняла, — сказала она. — И в ней были вши и блохи. Мы — чистые люди. Ты не можешь носить свою одежду в наших домах.

Он почувствовал стыд и невозможность спорить.

— Надень это, — сказала она. — Мы тебя ждем.

Он завязал пояс набедренной повязки вокруг талии и почувствовал себя гораздо лучше, когда скрыл наготу от взглядов стольких блестящих черных глаз.

— А зачем все они здесь?

— Искать траву для твоей руки, — объяснила она.

Джон посмотрел на свою ладонь. Рана стала чище после того, как он пропотел, но в самой середине все равно еще оставалась складка гноящейся плоти.

Он натянул рубаху и расправил килт. Джон подумал, что, наверное, выглядит совершенно абсурдно со своими большими белыми ногами под этой красиво изукрашенной юбкой, да еще и в тяжелых сапогах. Но никто из женщин не засмеялся. Они отправились в путь, впереди ровным быстрым ходом бежала старуха, за ней гуськом остальные женщины, замыкала процессию Сакаханна. Оглянувшись на Джона, она велела ему следовать за ними.

Он помнил этот беспощадный ровный темп, которым она передвигалась по лесу, когда они были там вместе. Теперь все женщины шли с той же скоростью, слишком быстрой для него, чтобы просто идти, и слишком медленной для того, чтобы бежать. Он то шел, то бежал за ними короткими рывками, оставляющими его задыхающимся, а Сакаханна ни разу не обернулась посмотреть, поспевает ли он за ними. Она просто ровно шла вперед, как будто под ее легкие мокасины не попадали ни камешки, ни колючки.

Старуха, бежавшая впереди, успевала смотреть по сторонам, по обе стороны тропинки в поисках нужных растений. Джон признал в ней умелую и опытную травницу, когда она остановилась и указала в глубь леса. Она высмотрела нужное растение на бегу, в сумерках. Джон взглянул на растение. Оно было похоже на печеночник, но он никогда раньше не видел такой формы.

— Жди здесь, — приказала Сакаханна и последовала за остальными женщинами.

Они приблизились к растению, уселись в кружок вокруг него и на какое-то время погрузились в молчание, как будто молились. Джон почувствовал какое-то странное покалывание в затылке, как будто совершался какой-то могущественный и таинственный процесс. Женщины протянули руки над растением, как будто проверяли тепло над кухонным горшком, потом все вместе начали в сложном рисунке водить руками над и вокруг растения. Сначала они тихонько напевали мелодию, потом в монотонно повторявшейся песне появились и слова.

Темнота под деревьями сгущалась. Джон понял, что солнце село, в верхних ветвях деревьев слышались непрерывный шорох и щебет, воркование птиц, устраивающихся на ночь. Внизу на лесной поляне женщины продолжали петь, пока наконец старуха не наклонилась и не отщипнула от растения побег. Остальные проделали то же самое.