Карета въехала в Париж через заставу Сент-Оноре, самую близкую к Пале-Роялю. Мадам де Брекур показала его Шарлотте, пока карета следовала по длинной улице, в конце которой высилась крепость с массивными стенами и круглыми башнями.
— Это Бастилия, — сообщила она. — Удобный ориентир, чтобы не заблудиться.
Они проехали еще минут десять, и графиня указала правой рукой на большую красивую церковь, очевидно, принадлежащую какому-то монастырю.
— Собор Святого Людовика и монастырь иезуитов. Наша улица как раз напротив этого монастыря, — добавила она.
А кучер тем временем свернул налево и остановился возле дверей красивого дома, украшенного античными маскаронами. Рядом с ним стоял великолепный особняк, во дворе которого спокойно могли разъехаться две кареты.
— Особняк Керневуа, — пояснила графиня, — его еще называют Карнавале [11] , в нем вот уже два года живет маркиза де Севинье, моя близкая подруга. На ее помощь вы тоже всегда можете рассчитывать. Хотя я опасаюсь ее длинного и острого язычка. А теперь вернемся и поедем в Пале-Рояль. Не годится заставлять ждать герцогиню Орлеанскую. В Прюнуа я собираюсь вернуться только завтра утром, так что успею рассказать о вас и своей домоправительнице, и маркизе. И тогда я буду совершенно спокойна за вашу участь.
Но до спокойствия было еще очень и очень далеко. Едва ли прошел час после отъезда графини, как отряд конных жандармов ворвался в Прюнуа. Жандармы тщательно осмотрели весь дом, от чердака до погреба, под громоподобные проклятия Маргариты, которую обычно не так-то легко было вывести из себя. Само собой разумеется, они никого не нашли и уехали, бормоча извинения и ссылаясь на приказ, который вынуждены были выполнить. Графиня де Брекур оказалась права: пренебрегать знакомством Марии-Жанны де Фонтенак с воспитательницей незаконных детей короля было никак нельзя.
Шарлотта впервые оказалась в Париже и смотрела вокруг во все глаза. Город не показался ей красивым. Разве сравниться ему с Сен-Жерменом? В Сен-Жермене между чудесным лесом и серебристой Сеной высятся два королевских замка — Старый и Новый. От замков террасами спускаются вниз сады, а вокруг красуются особняки самых знатных людей Франции. Еще там есть два монастыря и крытый рынок. И весь городок так живописен: уютно расположившись на возвышении, ему не грозили даже самые полноводные разливы Сены...
А Париж? Этот город был каким-то странным...
Широкие улицы хаотично сменялись узкими проулками, великолепные памятники и роскошные особняки — неказистыми домишками, иногда просто развалюхами, все было перемешано, переплетено. И народ! Повсюду полно народу. Еще бы! Пятьсот тысяч жителей! Кто-то, не торопясь, прогуливался, кто-то спешил по делам — везде толчея, шум. Улица для парижанина — собственное угодье, продолжение дома, что-то вроде двора. В толпе без устали шныряли лоточники, предлагая овощи, молоко, фрукты, старую одежду, песок, метелки, рыбу, воду и еще тысячу необходимых каждому вещей...
В свете теплеющего солнца, которое понемногу высушивало весеннюю хлябь, разноголосые и шумные парижские улицы представляли собой в общем-то живописную картину, хотя ее герои порой были одеты в лохмотья. Улицы были заполнены людьми, а вот кареты и всадники были редкостью. Здесь можно было повстречать представителей всех социальных слоев — богачей и бедняков, аристократов и простолюдинов. Случалось, что и знатный господин шел пешком, но зато в сопровождении целой вереницы лакеев.
Карета графини, подъехав ко дворцу, миновала решетчатую ограду, украшенную позолоченными пиками, стражников в красных мундирах, сделала по двору полукруг и остановилась у дверей. Путешественницы вышли, и кучер погнал лошадей к отведенному для карет месту. Они приехали в Пале-Рояль, одну из новых резиденций королевской семьи. Дворец — это поистине величественное здание — построил кардинал Ришелье лет пятьдесят тому назад и завещал его королю и его наследникам. Поэтому брат короля мог лишь наслаждаться пребыванием в королевских апартаментах, но никогда не стал бы их хозяином [12] . Это обстоятельство вовсе не мешало герцогу Филиппу Орлеанскому жить здесь на широкую ногу. Шарлотта сразу же поняла, что перед ней самое роскошное и великолепное здание Парижа. С течением времени его не раз реконструировали — сначала Анна Австрийская [13] , потом герцог Филипп, — и теперь оно занимало приличную территорию в форме прямоугольника длиной триста метров и шириной сто пятьдесят. Дворцовый комплекс располагался между улицей Сент-Оноре с юга, теперешней улицей Ришелье с востока и улицей Бонзанфан с запада. По сути, дворец представлял собой город в городе. Во дворце кроме королевских покоев находилась домовая церковь, где сначала крестили герцога Филиппа, младшего брата короля Людовика, а потом венчали его с очаровательной Генриеттой Английской, его первой женой. Кроме того, там располагались библиотека, кабинеты, наполненные произведениями искусств, приемные, помещения для разнообразных служб, кухни, комнаты для слуг и конюшни. Был и театр с залом на тысячу мест, и обширная портретная галерея, вмещающая в себя изображения знаменитостей, написанные не менее известными художниками вроде Филиппа де Шампеня и Симона Вуэ — разумеется, в череде великих присутствовали и портреты кардинала. Дворец окружал обширный парк с двумя бассейнами и небольшим лесочком, который чудесно оттенял партеры. Но если учесть, что при Филиппе Орлеанском несли службу не менее пятисот человек, а штат его супруги насчитывал человек двести пятьдесят, и всех их нужно было где-то разместить, то станет ясно, что лишнего места во дворце не было.
Покои герцогини располагались в восточном крыле строения, покои герцога — в западном. Стараниями герцога Филиппа они были отделаны с отменным изяществом и пышностью. Герцог обладал незаурядным талантом декоратора и удивительно тонким вкусом. Будучи достойным потомком Медичи [14] , он отличался природным чутьем и среди произведений искусства всегда умел выбрать самые достойные и присоединить их к своей уникальной коллекции. Герцог был страстным коллекционером.
Мадам де Брекур, посмотрев на круглые глаза и полуоткрытый рот племянницы, не видевшей ничего, кроме отцовского особняка, скромного замка своей тетушки и монастырских стен, не могла удержаться от улыбки.