– Нет!
– Где это место?
– Не знаю!
– Значит, ты признаешь, что такое место есть?
– Такое место существует, но это пещера чудовища.
– Нет никакого чудовища.
– Есть.
– Не ври мне!
– Я не вру!!
– Зачем ты это сделал?
– Я ничего не делал! – закричал Митя. – Я никого не убивал!
– Хватит препираться! – Горюнов вошел в азарт и забыл, что поначалу обращался к нему на «вы». – У тебя нет алиби в день исчезновения первой жертвы, а в момент исчезновения второй ты находился в двух метрах от нее. Тебя видели на месте обнаружения останков – двое туристов показали, как ты удирал оттуда сломя голову. Да, да, не надо делать удивленное лицо! Опознали по фотографии. Дальше. У тебя в номере найдена личная вещь убитой и ее кровь на шортах! У меня на руках полный комплект улик, на основании которых я с чистой совестью могу отправить тебя под суд. Я только одного не понимаю. Зачем?
Горюнов задрал голову к потолку, словно искал там ответ.
– Зачем эти гадости совершать человеку, у которого семья, бизнес, благополучная жизнь? Зачем? Мальчишеское желание совершить преступление, в котором тебя не заподозрят? А когда совершил первое убийство, вошел во вкус? Или это своеобразная месть? Скажем, твоему тестю? Чтобы развалить его бизнес, да? У тебя с ним разногласия, кажется?
– Поговорите с Леонидычем! – взмолился Митя. – Он нашел след когтей на свае причала. А сейчас выслеживает монстра на северном берегу. Найдете его, поговорите. Он все объяснит.
На лице следователя читалось, что он не верит ни единому слову.
В комнату заглянул опер. Показал взглядом наружу.
– Я сейчас вернусь, – сказал Горюнов.
* * *
Абрамов пришел в хозблок, когда допрос уже начался. В тесном коридорчике стоял раскладной столик с монитором, перед которым сгрудились два оперативника угрозыска, обернувшиеся при его появлении. Молча кивнув им, Сергей Викторович встал за спинами.
Экран показывал Савичева: потного, в мятой рубашке, с застывшим мертвенно-белым лицом. Горюнов пытал его о каком-то айфоне. С этого момента Абрамов слышал весь разговор.
Сергей Викторович не очень удивился, что зять по уши вляпался в историю с пропавшими девицами. Этим и должны были закончиться его путешествия по водохранилищу, расспросы местных жителей, интерес к суевериям – обо всем докладывала охрана. А теперь полиция подозревала Савичева в жутком преступлении. Так стремительно скатиться на дно нужно было умудриться.
Диалог следователя и подозреваемого доносился из динамиков с небольшим фоновым гудением. Доводы Горюнова звучали разумно и весомо. Митины ответы напоминали жалкие оправдания. Горюнов легко припер его к стенке, и все же обвинение не укладывалось у Абрамова в голове. Айфон жертвы. Кровь на шортах. Растерзанное тело. Даже испытывая к зятю личную неприязнь, Сергей Викторович не мог вообразить его серийным убийцей.
Савичев – слабак, тряпка. Такой не способен на преступление. После многих лет работы в мэрии и общения с разными людьми у Абрамова сложилась своя теория личностей. Сводилась она к тому, что если у человека есть характер, то он способен либо на большие дела, либо на большие преступления. Середины не бывает.
Так вот, Савичев был ни на что не способен. Характер у него отсутствовал.
Поэтому Абрамов глубоко сомневался в его причастности к зверским убийствам. Да и вообще, зачем ему похищать каких-то девочек? Досадить тестю? Чушь! Это просто нелепое стечение обстоятельств. Злая ирония судьбы. По большому счету, Савичеву так и надо. Он заслужил свои мучения тупоголовым упрямством. Правда, в суде обвинение скорее всего развалится: улики зыбкие, мотив отсутствует. Горюнов просто пытался расколоть его на признание…
Глядя на безвольную мятую челку, прилипшую к мокрому лбу допрашиваемого, Сергей Викторович вдруг родил идею, позволяющую разом решить все проблемы дочери, из-за которых ему даже пришлось заниматься сводничеством. Идея была простой и эффектной.
Абрамов попросил одного из оперов вызвать Горюнова в коридор, объяснив это срочной информацией, которую он намерен сообщить.
Через полминуты следователь выглянул из-за двери.
– Кажется, я могу вам помочь, – сказал Абрамов.
– В чем?
– Я знаю мотив.
* * *
После ухода Горюнова жар и духота с новой силой навалились на Митю. Каждый квадратный сантиметр его кожи горел огнем. Но не меньшим огнем разум жгли страшные и несправедливые обвинения, озвученные следователем.
Вскоре Горюнов вернулся.
– Мне только что сообщили занятную историю, – объявил он загадочно. – Скажите, в детстве с вами не случалось чего-то необычного?
– Что вы имеете в виду? – спросил Митя.
Голос ему изменил. Подсознательно он уже знал, о чем пойдет речь, и боялся этого.
– Я имею в виду неприятные события, вследствие которых вы провели какое-то время в детской психиатрической больнице, а затем еще четыре года наблюдались у психиатра.
– Кто вам это сказал?
– В детстве вы едва не утонули. Однако объясняли свое несчастье тем, что вас собиралось утащить под воду речное чудовище.
– Вам это Абрамов рассказал, – догадался Митя. – Он здесь? За дверью?
– Нет.
– Вы не понимаете! – взорвался биолог. – Со мной вы только теряете время! В Истринском водохранилище – монстр! Я его видел своими глазами. Как вас сейчас. Он огромный и могучий! Он убил троих и будет убивать еще, потому что он хочет жрать!
Горюнов сложил руки на груди, терпеливо слушая эмоциональный выплеск.
– Что вы на меня смотрите! – не успокаивался Митя. – Вы не понимаете, с чем столкнулись. И не сможете понять. У вас шоры на глазах. Вы привыкли мыслить стереотипами. Вам легче поверить, что убийца – человек, чем заглянуть за привычные границы, за пределы рационального. Вы можете арестовать меня, посадить за решетку, объявить сумасшедшим, только это ничего не изменит. Убийства не прекратятся! А рано или поздно он вылезет из воды и СОЖРЕТ ВАС ВСЕХ! ВСЕХ!!! Вот тогда вы поймете, что я говорил правду, только будет поздно.
Митя вдруг вскочил со стула и ринулся к закрытой двери:
– Абрамов, вы слышите меня? У него ваша дочь! Если вы не почешетесь, то через два дня найдете в камышах то, что от нее осталось. Вот тогда вы поймете, только поздно будет. Поздно, слышите! Вы должны отменить свой праздник и заняться поисками…
Дверь открылась, но вместо Абрамова в комнатку ввалился бритоголовый опер. Заломив Мите руку, он принялся вновь цеплять на него наручники.
– Нужно заняться поисками прямо сейчас! – орал Митя, нагнутый вниз головой. – Она еще жива! Отмените праздник, Сергей Викторович!