Не удержавшись, я погладил девушку по голове, на миг испугавшись, что она сейчас резко отпрянет. Нет, прильнула даже на мгновение.
– Все, все, успокойся, теперь уже все позади. Как зовут, хоть скажешь?
– Милана, дочь… – и снова замолкла.
Спасибо, что сказала, иначе трудно было понять, что не парень.
– Артуа, сын. Что дальше будешь делать?
Милана пожала плечами:
– Не знаю.
– Здесь жить будешь?
– Нет.
Нет, просто замечательная жена кому-то достанется. И красивая, и говорит мало. Вот только бы понять еще хоть что-то из ее речей.
– Мне в Велент нужно, – снова подняла она на меня свои глазищи. Уже прогресс. В принципе я и отвезти могу. Если уж вмешался, то не останавливаться же и не бросать ее. Знать бы только, в какой он стороне, этот Велент. Сколько я сегодня деревень проехал и ни у одной названия так и не узнал.
– Велент твой в какой стороне находится? – Мне, понятное дело, туда же надо. – Далеко до него?
Вот здесь и выяснилось, что Велент сразу же за Тринскером, а до него я рассчитывал за пару недель добраться. Да уж, ситуация. И что же теперь, бросать ее, что ли? Ладно, потом разберемся. Утро вечера мудренее.
– Есть хочешь?
Снова молчаливый кивок.
И снова я стоял перед стойкой, за которой расположился боров-хозяин.
– Мне нужна отдельная комната, – постарался я сделать свой голос непреклонным.
Хозяин мазнул взглядом по мне, по Милане, по местному вышибале, еще более здоровому, чем он сам, снова посмотрел на меня.
Уважаемый, что-то у меня в последнее время нервы сдают. Честное слово, давай лучше по-хорошему договоримся. Вот, смотри, у меня между пальцев ал зажат, из чистого серебра. Не надо на вышибалу поглядывать, давай лучше бизнес делать. Обе мои руки на стойке лежат, а рядом с ними тарелка, обыкновенная, глиняная, каких у тебя сотня, наверное. Вот сейчас я возьмусь за ее края обеими руками и ударю по углу стойки. И будет у меня в каждой руке по обломку с о-о-острыми краями. Останется только по горлу чиркнуть. Знаешь, сколько в моей дурной башке всяческих идей? Чем-то приходилось пользоваться, чем-то нет. Тебе это надо? А мне еще меньше. Давай полюбовно, а?
Не знаю, что он сумел прочесть в моих глазах, но комната нашлась. Еще бы, ал – деньги неплохие.
Когда мы поднимались по лестнице на второй этаж, в спину кто-то из находящихся в зале посетителей сказал нечто крайне неприличное. Милана даже вздрогнула. Ничего, девочка, переживем.
Мы остановились на пороге комнаты. Да уж, за такие деньги – и натуральный чулан. Ну не все так страшно. И окно имеется, и кровать. Одна, но широкая. Мощная задвижка на дверях, что тоже плюс. Не смотри так, девочка, мне здесь тоже не нравится. Тут даже одной звездочкой не пахнет. Правда, в общих комнатах вообще по восемь – десять, лежанок. И кто-нибудь обязательно храпит и воздух портит. Так что по сравнению с общей комнатой здесь просто люкс.
– Милана, подожди немного, я сейчас поесть принесу. Цыпленка будешь? Вот и славно. Еще нужно не забыть много вина взять.
– Зачем много вина?
До чего же огромные у нее глаза, как два омута.
– Как это зачем? Мне же чем-то напоить тебя нужно. Так всегда мужчины поступают, когда одни с девушками в комнате остаются.
– Я не буду пить вино, – насупилась Милана.
– Не будешь? Очень жаль. Ладно, ничего страшного. У меня еще порошок есть, буквально вчера купил у одного доброго человека. Если им что-нибудь из еды посыпать, то и вина не надо. – Нет, ну до чего же забавная, каждому слову верит. – На задвижку закройся. Когда вернусь, в дверь вот так постучу, – напутствовал я наивную девчонку.
Вина я все же принес, целую кружку. Что делать, нет у них в меню ни компота, ни какао. Милана так быстро растерзала бедную птичку, что мне пришлось поделиться своей. Я вообще-то трех цыплят взял: одного ей и двух мне. А получилось с точностью до наоборот. Такое впечатление, что она со вчерашнего дня ничего не ела.
Когда мы управились с цыплятами, я схватился за голову. Что же мне теперь делать, я ведь забыл их порошком посыпать. В ответ я услышал, что обманывать нехорошо. И еще, когда обманываешь, глаза должны быть соответствующими, а они у меня добрые, с такими не обманывают. Много ты знаешь, девочка.
В душе я даже возмутился. Это у меня-то глаза добрые? Не видела, что ли, как я ими на хозяина посмотрел? Тот даже комнату сразу нашел. Или это серебряный ал помог?
Вина она отпила совсем немного, буквально пару глотков. И сразу начала клевать носом, засыпая. Теперь нам предстояло разделить общее ложе. На полу спать так не хочется, да и пыльно очень. Давненько здесь с мокрой тряпкой никто не появлялся. Ничего, перебьемся как-нибудь, на такой кровати и вчетвером вполне разместиться можно. Вот только во взгляде девушки сквозила тревога. Как же, оказаться с незнакомым мужчиной в одной постели…
На языке вертелась пошленькая фраза, и я с трудом сдержался. Милане, бедняжке, и так достаточно сегодня досталось. Хорошо, что вовремя подоспел. Я в тот момент вообще-то искал укромное местечко совсем по другой причине. Ничего особенного, так, секундное дело. Вовремя приспичило.
– Милана! – обратился я к девушке, с трудом удерживающейся от того, чтобы не уснуть прямо на стуле. – Кровать одна, но на ней достаточно места для нас обоих. И бояться тебе нечего. – Я все же не смог удержаться. – Вино ты пить не стала, а порошком цыплят я посыпать забыл. Так что выбирай, с какого края ляжешь, и спи себе спокойненько. Я к тебе приставать не буду, самое честное слово, какое у меня только есть. – И снова не сдержался: – Только и ты ко мне не приставай, договорились? Я мужчина серьезный, у меня и невеста имеется.
Она лишь слабо кивнула. Еще пара минут – и мне ее на руках до кровати нести придется, на ходу засыпает. Милана прилегла на самый краешек, и я даже испугался, что она во сне свалится на пол.
Одеяло у меня было свое, а вместо подушки можно и кулак использовать, многократно проверено. Перед тем как уснуть, я долго ворочался, размышляя. Кого-то мне эта девчонка своим поведением очень напоминала. Уж не меня ли самого, когда только в Дертоген попал? Казалось бы, и люди такие же, ничем не отличаются, и дома похожие – четыре стены и крыша, а все не то. Вот и она ведет себя так, словно в незнакомом мире очутилась.
И еще. Явно она не дочь зажиточного крестьянина или ремесленника, манеры не те. Пусть я в этом деле не специалист, но даже с моим не слишком большим опытом общения с местной знатью такие выводы могу делать смело. Ладно, никогда излишним любопытством не страдал, потому и проблем, наверное, особых не было. Вот другое более интересно и относится это другое ко мне. Ведь я действительно мог убить хозяина, а за что? Что он такого сделал, за что его можно жизни лишить? И вряд ли Тиасса во всем этом виновата. Не было у меня к ней ничего такого, только злость на то, что за лоха держат. Но какая-то причина, объясняющая подобное мое поведение, все же должна иметься. Только вот какая?