Вы спешно покинули Империю чуть ли не накануне свадьбы. Вероятно, неотложные дела заставили вас так сделать. Но может быть, вы совершили нечто такое, после чего просто вынуждены были сбежать? Скардар всегда был дружественным по отношению к Империи. И потому мы доставим вас как преступника, в кандалах. Когда все выяснится, мы принесем свои извинения за столь нелепую ошибку и даже накажем людей, повинных в этом.
Минур замолчал на миг, отдыхая после своей проникновенной речи, затем продолжил:
— Согласитесь, любой из этих вариантов не сулит вам ничего хорошего, но их ведь еще можно и объединить. Представляю, как будут рады ваши недоброжелатели, которых, как я знаю, в Империи у вас полно. И как трудно будет вам объясниться перед ее величеством. Особенно за бедную девочку, убитую вами. И вот еще что. Едва прибыв в Скардар, вы остановились в доме Пьетроссо, а от этого человека за лигу несет заговором.
— Это единственный дом в Скардаре, предложивший мне свое гостеприимство, — успел вставить я.
— Да что вы? — изумился Минур. — Надо же! Именно его хозяин является моим самым заклятым врагом. И как же все совпало, просто невероятно! — Следующие слова он произносил ровным холодным тоном: — Вы задержитесь в Скардаре, уверяю вас. Прежде всего вы публично, я повторяю — публично — извинитесь перед Диамуном, и даже если он нанесет вам пощечину, примите это как должное. Затем…
— Извините, господин ондириер, но перед вашим сыном я извиняться не буду. Даже то, что Диамун ваш сын и наследник, не позволяет ему разрешать себе подобные поступки и выражения, и вы это отлично понимаете. Вы можете обвинять меня в чем угодно: в заговоре против вас, во всех нераскрытых в Абидосе убийствах за последние полторы сотни лет — ничего не изменится, извиняться я не буду. Прошу меня простить, но мое решение окончательное.
Самый тяжелый момент во всем нашем разговоре. Если сейчас Минур закусит удила и начнет настаивать на моих извинениях, все может зайти слишком далеко. Но правитель Скардара молчал.
Я даже не стал оглядываться по сторонам, присматривая вещи, которые могли бы пригодиться в качестве оружия, если дело пойдет совсем худо. Мои люди и так пострадали из-за того, что пошли за мной, а сколько их уже погибло… Так что самое время отвечать за все самому.
Минур поднялся на ноги, зашел за спинку кресла и облокотился на нее, по-прежнему глядя мне в глаза.
— А как вам такой вариант развития событий, господин де Койн? Ваши спутники, как я слышал, сбежали из изнердийского плена. Но сейчас я засомневался, а так ли это? И мне внезапно пришла в голову мысль: уж не шпионы ли они? Тогда очень легко становится объяснить факт вашего чудесного спасения от втрое превосходящего противника.
Со шпионами у нас разговор короткий, существует славный старинный скардарский обычай лишать их головы. Нет, вы окажетесь ни при чем, сочтем их вашими случайными попутчиками. Судя по отношению к вашим людям, вы чувствуете себя ответственным за них. Получается неплохой ход с моей стороны, согласитесь. Ведь даже если из-за этой маленькой… — Минур поморщил лицо, с трудом сдерживаясь, — вы создали себе столько проблем, так что и говорить о людях, с которыми вы столько прошли. Словом, мы договорились — вы остаетесь. Тем более путь морем сейчас чрезвычайно опасен, а отправить корабли для сопровождения у меня нет возможности. Так что будем считать, что это во имя вашей же безопасности.
Я молчал, понимая, что он уже принял решение, от которого вряд ли отступится.
Угрожать ему бессмысленно, да и не было у меня ничего такого, что могло бы его испугать. Пригрозить ухудшением отношений с Империей? А смысл? Поэтому я молчал.
Следующая фраза Минура застала меня врасплох, я ожидал чего угодно, но только не ее:
— Господин де Койн, вы не могли бы составить мне компанию и поужинать со мной? Никак не могу отказаться от привычки есть перед сном.
Голос у него при этом звучал чуть ли не извинительно.
Никаких особо изысканных яств вроде паштета из соловьиных язычков или из голубиных почек на столе правителя Скардара не было. Холодная отварная телятина, нарезанная крупными ломтями, сыр, зелень, овощи, вино. Колбаски, похожие на охотничьи, к которым, кстати, Минур даже не притронулся. Немного непонятной кашицы зеленого цвета в глубоком блюде, как оказалось, соуса, очень острого и не слишком приятного на вкус.
За ужином скардарский ондириер как ни в чем не бывало завел следующий разговор. По его словам, мне не стоило скучать все это время на берегу. Было бы весьма неплохо, если бы я на захваченном «Буревестнике» присоединился к скардарскому флоту, которому в ближайшее время предстоит ряд морских сражений. Еще лучше было бы, если бы на корабле развевался имперский флаг.
— Нет, — отвечал я, — на это у меня нет ни малейшего права.
Не видел я логики в словах и действиях правителя Скардара. Какой смысл задерживать меня здесь? По чьей-либо просьбе? Что и кому это даст? Пожалуй, ответить на этот вопрос будет легче всего, но кто мог знать, что я окажусь именно в Скардаре?
Минур не желает отпустить меня, судя по его же словам, из соображений моей собственной безопасности, но в то же время предлагает принять участие в войне, а значит, риск моей гибели весьма велик.
Когда я спросил, что же помешает мне покинуть берега Скардара, намекая на то, что попытаюсь сбежать, Минур ответил:
— Как это что? Ваше слово, де Койн, ваше честное слово. Насколько я знаю, в таких вопросах вы очень щепетильны.
Минур ел с аппетитом. Видимо, прислуживающие за столом люди отлично знали его вкусы, потому что он не давал им никаких указаний, поглощая то, что перед ним ставили. Мне же поесть так и не удалось. Стоило только отправить в рот кусочек чего-либо, сразу следовал вопрос, на который обязательно нужно было отвечать. Не знаю, делал ли он это преднамеренно, но после пары таких действий я отказался от следующей попытки хоть что-то попробовать и просто отхлебывал из кубка напиток темного цвета, похожий на грушевый компот. Вопросы сразу же прекратились, и больше всего это походило на утонченное издевательство.
К дому Иджина я возвращался снова пешком, в сопровождении трех стражников, вооруженных короткими пиками.
«Ладно, Минур, — думал я. — Я побуду здесь некоторое время. Но черт бы меня побрал, если ты когда-нибудь сам не пожалеешь о том, что заставил меня остаться».
Фред фер Груенуа еще не спал. Не спали ни Клемьер, ни Иджин. Прошка вертелся неподалеку, со слоновьей грацией стараясь быть незамеченным.
Фред находился в возбужденном состоянии.
— Знаю, — махнул я рукой в ответ на его сообщение о том, что на днях из Абидоса в Абдальяр отправляется целая флотилия и на одном из кораблей нам обязательно найдется место. Флотилия — это хорошо, вот только мне с ней не по пути.
Затем я сел писать письмо Яне. Письмо получилось длинным, и на это ушла почти целая ночь. Понятно, что письмо не единожды перлюстрируют и даже тщательно скопируют, так что написать лишнего я не мог себе позволить. А сказать хотелось так много. Понимаешь, милая, я у тебя такой, какой есть. Но будешь ли ты по-прежнему любить меня, если я изменюсь и стану другим?