— Ты мне не говорила. Я не сержусь на твоего отца. Он помнит меня другим. Но теперь тебе придется рассказать ему о сегодняшнем звонке и попросить… даже потребовать, чтобы он больше не давал Саймону никаких сведений. — (Джулия кивнула.) — Завтра я свяжусь со своим адвокатом. Жаль, у нас нет аудиозаписи разговора. Но я все равно выясню, как можно законными способами приструнить этого подонка. Можно попытаться выяснить, действительно ли у него есть видеозаписи с тобой или он блефует.
— Габриель, ты не понимаешь. Он тебе не соврал. Его отец — влиятельный человек с большими связями. Я хочу, чтобы он просто забыл о моем существовании.
Габриель поджал губы. Ему хотелось вытолкнуть Джулию из оцепенения, заставить ее действовать или позволить ему действовать от ее имени. Но он видел, в каком она состоянии. Сейчас любое его неосторожное слово могло вогнать ее в еще более глубокую депрессию.
— Хорошо. Посмотрим, как он себя поведет. Если он снова напомнит о себе, я свяжусь со своим адвокатом. Возможно, он никогда не получал отпора. Пусть узнает, что это такое. Завтра мы купим тебе новый телефон и поставим местную СИМ-карту. Обязательно скажи отцу, чтобы никому не давал твой новый номер. — Габриель нежно взял ее за подбородок, повернул к себе: — Он никогда и пальцем до тебя не дотронется. Обещаю. И пусть мои очки и галстуки не вводят тебя в заблуждение. Я легко могу снять профессорскую оболочку и постоять за нас обоих. Такие, как он, очень смелы, пока не получат кулаком в челюсть. А у меня, скажу тебе честно, кулаки и сейчас чешутся. — Габриель поцеловал ее в губы, потом в лоб. — Когда приедем в Селинсгроув, ты будешь либо с отцом, либо со мной. Я всегда буду рядом — на расстоянии одного телефонного звонка. Слышишь?
Она вяло отозвалась.
— Джулия! — Габриель обнял ее. — Это была моя вина.
— Ты о чем?
— Если бы в то утро я не оставил тебя… если бы потом вернулся в Селинсгроув и нашел тебя…
— О чем ты говоришь? Мне тогда было всего семнадцать. Мой отец тебя бы и на порог не пустил. Встретил бы на крыльце с ружьем в руках.
— Мне нужно было тебя дождаться.
Джулия вздохнула:
— Ты не знаешь, как я потом жалела, что убежала из сада и не дождалась тебя. Это из-за него я перестала праздновать свой день рождения. И ему снова удалось испортить мне праздник.
Джулия тихо заплакала. Габриель целовал ее, слизывая слезы.
— Забудь о нем. Есть только мы. И больше никого.
Джулии очень хотелось поверить Габриелю. Интуиция подсказывала ей другое: прошлое только начинает ее догонять. Она с ужасом думала о том, чем могут обернуться праздники в Селинсгроуве.
Словом, ей было не за что благодарить День благодарения. Ей он почти всегда приносил мелкие и крупные беды.
Во вторник вечером у Джулии состоялся весьма напряженный телефонный разговор с отцом. Отец был рассержен: все эти дни бесстрастный голос оператора предлагал ему оставить голосовое сообщение.
— Пап, мне пришлось сменить номер, потому что он стал известен Саймону.
— Не может быть!
Отцовское удивление показалось Джулии подозрительным.
— Представь себе, может. Он сказал, что мой номер ему дал ты. И позвонил он не просто так. Он меня шантажировал.
— Вот сукин сын, — пробормотал Том.
— Теперь у меня другой номер, и я тебя очень прошу никому его не давать. Особенно Деб. Это все равно что дать его Натали.
Казалось, Том забыл о звонке дочери. По своему обыкновению, он принялся говорить с самим собой. Так продолжалось минуты две. Джулия уже собиралась вклиниться в этот монолог, но отец сам вспомнил, что держит в руке телефонную трубку.
— Насчет Деб не беспокойся, — не слишком уверенно произнес он.
— Нет, папа, я очень беспокоюсь. Ее дочь по-прежнему общается с Саймоном. Не хватает только, чтобы он узнал о моем приезде в Селинсгроув. Хочешь увидеть такого гостя у себя дома?
— Джули, ты преувеличиваешь. Не поедет он к нам из Филадельфии. Мы с ним на той неделе приятно поговорили. Он позвонил, очень вежливо объяснил, что у тебя остались какие-то его вещи. Сказал, что хочет получить их назад. Он и не собирался тебя беспокоить. Но зачем мне быть посредником, если вы и сами можете поговорить? Вот я и дал ему твой номер.
— Он тебе наврал! Нет у меня никаких его вещей. Или ты забыл, что я рассталась с ним насовсем? Не хочу ни слышать его, ни тем более видеть. Когда ему надо, он бывает очень вежливым. Только не со мной…
— Может, ты его просто не так поняла?
— Не так поняла? Пап, я же тебе говорю: он угрожал мне и шантажировал! Не желаю с ним общаться. После того, как он поступил со мной, я вообще не желаю его знать!
— Ладно, Джули, — пошел на попятную Том. — Понимаю: сглупил я. Новый номер я никому не дам. И все-таки, может, ты рано поставила на нем крест? Парень видный, из такой семьи. Кто из нас не делает ошибок? Почему бы не дать ему шанс?
Джулия думала, что от отцовских слов у нее глаза вылезут из орбит. Она не была мстительной, но в эту минуту ей захотелось отмщения. Она едва удержалась, чтобы не крикнуть в микрофон: «А почему ты всегда помнил, что Шарон выгнала тебя из дому? Вдруг она тоже… ошиблась? Что ж ты не дал ей шанса?»
Слова отца рассердили ее, однако здравый смысл перевесил желание наговорить ему гадостей. Джулия мысленно сосчитала до десяти и сказала:
— Если у него отец — сенатор, сам он был и остается сукиным сыном. Не все отношения можно восстановить. Ты и сам знаешь.
Том шумно вздохнул. Он понял намек.
— Когда тебя ждать? — спросил он, меняя тему.
— В четверг.
— Ты приедешь с Рейчел и Эроном?
— Собираюсь. Кстати, Габриель тоже решил съездить домой, — небрежным тоном добавила Джулия, стараясь, чтобы ее вранье было гладким и убедительным.
— В таком случае держись поближе к Эрону и подальше от этого Габриеля.
— Почему?
— На здоровой яблоне тоже бывают гнилые яблоки. Удивительно, что этот красавчик до сих пор не в тюрьме. Ему повезло, что сумел вовремя слинять в Канаду.
— Если бы Габриель был преступником, канадцы бы не дали ему ни вида на жительство, ни разрешения на работу.
— Ты что, не знаешь канадцев? Они принимают всех. Даже террористов.
Джулия не понимала, чем канадцы так насолили ее отцу и почему он считает Канаду отстойником для человеческого отребья. Джулия не собиралась переубеждать отца. Главное, чтобы он не проболтался Деб.
* * *
После очередного семинара, на котором Криста беззастенчиво пыталась флиртовать с Габриелем, Джулия возвращалась домой с Полом, ничуть не изменившим своего отношения к ней. Они вдвоем позлословили над откровенными нарядами Кристы: блузкой с глубокими вырезом, которую Пол назвал «футляром для силикона», и сапогами на высоком каблуке. Им он дал прозвище «хотелкины соблазнялки». Возле своего дома Джулия распрощалась с Полом, пожелав ему хорошо провести вечер. Дома она скромно поужинала куриным супом с лапшой, выпила чая «Леди Грей» и стала восхищенно рассматривать подарки Габриеля.