— С удовольствием. Позвонишь?
— Непременно.
Отпустив ее, я направилась через гостиную в коридор, но тут входная дверь отворилась и вошел Гидеон. Наши взгляды встретились, но мне не удалось решительно ничего прочесть в его глазах. Я отвернулась, проследовала в свою спальню и закрыла дверь.
* * *
На следующее утро я проснулась в девять, ощущая слабость, раздражительность, но не чувствуя больше всеподавляющей усталости. И с пониманием того, что необходимо позвонить Стэнтону и маме, но прежде всего выпить кофе.
Я умылась, почистила зубы и вышла в гостиную. Привлеченная ароматом кофе, я направилась было на кухню, но тут позвонили в дверь, и у меня перехватило дыхание. В первую очередь, тут уж ничего было не поделать, я подумала о Гидеоне, одном из трех человек, которых велено было пропускать без звонка. Но когда дверь отворилась, за ней оказалась моя мама. Хотелось думать, что я не выказала своего разочарования, хотя, впрочем, похоже, она все равно бы этого не заметила. Мамуля проскочила мимо меня в платье цвета морской волны, таком облегающем, что могло показаться, будто оно на ней нарисовано. Лишь немногие женщины осмелились бы надеть нечто подобное, но ей как-то удавалось выглядеть в нем не только потрясающе сексуально, но и элегантно и вполне сообразно возрасту. Хотя она, разумеется, выглядела достаточно молодо, чтобы сойти за мою сестру.
Она бросила взгляд на мои удобные домашние брюки и кофту, прежде чем выпалить:
— Ева. Господи, ты понятия не имеешь…
— Натан мертв.
Я закрыла дверь, нервно поглядывая в сторону гостевой спальни и молясь о том, чтобы организм папы функционировал во временном режиме Западного побережья и он еще крепко спал.
— О! — Она повернулась ко мне, и я смогла наконец толком ее рассмотреть. Губы ее были тревожно поджаты, в голубых глазах затаился страх.
— Что, полиция сюда уже наведалась? Они только что ушли от нас.
— Здесь они были еще вчера вечером.
Я пошла на кухню, прямиком к кофеварке.
— Почему ты нам не позвонила? Нам следовало бы быть с тобой. И уж конечно, тебе был необходим адвокат.
— Да они совсем ненадолго заскочили, мама. Хочешь чего-нибудь? — Я подняла графин.
— Нет, спасибо. И тебе не стоило бы это пить. Ничего хорошего.
Я поставила графин на место и открыла холодильник.
— Господи боже, Ева, — простонала мама, глядя на меня. — Ты хоть понимаешь, какая уйма калорий в смеси молока со сливками?
Я дала ей бутылку воды и снова занялась кофе.
— Они пробыли здесь не более получаса и ушли. И не получили от меня ничего, кроме подтверждения того, что Натан был моим сводным братом, и заявления, что я не видела его восемь лет.
— Слава богу, что ты не наговорила лишнего.
Она открыла бутылку. Я взяла свою чашку:
— Пойдем ко мне в маленькую гостиную.
— Куда? С чего бы? Это вроде не в твоих привычках.
Тут она была права, но мне хотелось избежать случайной встречи родителей.
— Но тебе там нравится, — парировала я.
Мы прошли туда через мою спальню, и я со вздохом облегчения закрыла за нами дверь.
— Да, мне здесь нравится, — признала мама, оглядывая комнату.
Еще бы ей не нравилась, ведь она сама занималась ее оформлением. Да и я относилась к комнатке хорошо, хотя почти ею не пользовалась. И даже подумывала о том, чтобы переделать ее в спальню для Гидеона, но сейчас все пошло наперекосяк. Он отдалился от меня, утаил сведения о Натане и обед с Коринн. Мне требовались объяснения, и лишь получив их, можно было понять, возобновим ли мы попытки продвигать наши отношения, или же нас ждет мучительный, но неизбежный разрыв.
Удобно устроившись в кресле, мама вновь уставилась на меня.
— Ева, имея дело с полицией, тебе следует проявлять осторожность. Если они пожелают переговорить с тобой снова, извести Ричарда, чтобы встреча проходила в присутствии его адвокатов.
— Почему? Не понимаю, зачем мне беспокоиться из-за того, что я сказала или не сказала. Я не сделала ничего плохого. Я даже понятия не имела о том, что он в городе. — От меня не укрылось, что она отвела взгляд, и тон мой сделался тверже. — В чем дело, мама?
Прежде чем ответить, она отпила глоток.
— На прошлой неделе Натан явился к Ричарду в офис. И потребовал два с половиной миллиона долларов.
У меня внезапно зашумело в ушах.
— Что?
— Он хотел получить деньги, — буркнула она. — Много денег.
— Но с чего он вообразил, будто ему их дадут?
— У него есть… были снимки, Ева. — Ее нижняя губа начала подрагивать. — И видео. С тобой.
— Боже мой!
Дрожащей рукой я отставила кофе в сторону и уронила голову на колени.
— Боже мой, меня сейчас вырвет.
И Гидеон тоже видел Натана. Фактически он признал это, отвечая на вопросы детективов. Если он видел и материалы… испытал отвращение… понятно, почему отстранился от меня. И почему был сам не свой, когда пришел ко мне ночью. Его могло по-прежнему тянуть ко мне, но в его голове постоянно всплывали те кошмарные картинки, и это не позволяло ему поддерживать прежние отношения.
«Так надо» — вот что он сказал.
У меня вырвался жуткий стон. Я даже вообразить не могла, чего там мог наснимать Натан. Не хотела.
Неудивительно, что после такого Гидеону и смотреть на меня было тошно. Теперь понятно, почему наша последняя ночь прошла в полной темноте, где он мог чувствовать и слышать меня, но не видеть.
Я заглушила рвавшийся крик, вцепившись зубами себе в руку.
— Что ты, девочка! — Мама встала на колени, осторожно подняла меня со стула, уложила на пол и обняла. — Успокойся. Все прошло. Он мертв.
Уткнувшись в нее, я зашлась в плаче, понимая, что все и вправду прошло: я лишилась Гидеона. Возможно, он сам себя невзлюбил за то, что отвернулся от меня, но, и это мне было очень даже понятно, ничего не мог с собой поделать. Если при виде меня в его памяти всякий раз всплывало собственное страшное прошлое, разве мог он вынести еще и это? А я?
Мамина рука гладила мои волосы. Я чувствовала, что она тоже плачет.
— Ш-ш-ш, — успокаивала она меня дрожащим голосом. — Ш-ш-ш, девочка. Я с тобой. Я о тебе позабочусь.
В конце концов у меня просто не осталось больше слез. Я опустела, но вместе с пустотой пришла и новая ясность. Изменить случившееся было не в моих силах, но я могла и должна была сделать все, чтобы никто из любимых мною людей не пострадал.
Я села, выпрямилась и вытерла глаза.
— Этого ни в коем случае нельзя делать! — возмутилась мама. — Если тереть так глаза, будут морщины!