— Леди Милдрэд из Гронвуда!
Они отпрянули друг от друга. Черный Волк, с факелом в руке, неотрывно и хмуро смотрел на них.
Милдрэд ахнула, закрыв пылающее лицо ладонями. То, что этот человек — пусть изгой и разбойник, но друг ее отца, — мог видеть ее в момент, когда она совсем забылась, оглушило ее. Милдрэд вдруг стала задыхаться от лившейся из свинарника вони, изнемогать под гневным взглядом Гая и, застонав, стремительно кинулась прочь.
Артур хотел было броситься следом, но Гай сильно взмахнул факелом, заставив его отступить, так что парень едва не споткнулся об одного из суетящихся тут поросят.
— Ну и зачем ты вмешался? — развязно спросил Артур.
— Ты имел дерзость бесчестить подопечную мне леди.
— С каких пор она стала твоей подопечной?
— Едва я узнал, что она в Шрусбери.
— Но ведь это я спасал и оберегал ее все это время. И еще: да будет тебе известно, что это именно Риган, твоя сестра, настаивала, чтобы я соблазнил дочь Эдгара Гронвудского.
Гай какое-то время смотрел на него, потом перевел взгляд на трещавший в руке факел, и лицо его исказилось от гнева.
— Старая ведьма!
И к Артуру:
— Следуй за мной!
Он шел сквозь толпу, которая расступалась перед ним, как перед своим лордом. Артур двигался следом, беспечно засунув большие пальцы рук за пояс, голова вскинута, в походке кошачья легкость. Проходя сквозь толпу, он даже подмигнул какой-то девушке, а на встревоженный взгляд Риса только пожал плечами.
Гай вошел в караульное помещение одной из башен, стал укреплять факел в подставке. Артур облокотился о стену, не сводя с Гая насмешливого взгляда, за которым, однако, таилась тревога.
— Риган дура, — сказал наконец Гай, повернувшись к Артуру. — Она все еще считает, что ты из де Шамперов, и всячески хочет тебя возвысить, даже обесчестив Милдрэд. Из-за своей слепой привязанности к тебе она готова забыть, что мы Эдгару родня и друзья. И отныне я не желаю больше слышать об этой старой ведьме!
Артур присвистнул.
— Ого, брат и сестра, кажется, поссорились.
— Выходит, что так. И хотя я послал человека успокоить ее и сообщить, где вы с девушкой, больше я не желаю иметь с ней никаких дел.
— Аминь.
Гай вдруг стремительно шагнул к Артуру и с силой ударил его. Артур склонился, сплюнул выступившую с разбитой губы кровь, отвел упавшие на лицо волосы.
— Ни от кого иного я бы не стерпел подобного, Черный Волк.
— Стерпел бы. И от твоего дружка Херефорда, и от Честера, и от любого другого, будь он норманн или сакс, но со званием лорда и хотя бы унцией благородной крови. Ибо они все выше тебя, а ты… Ты никто, Артур! Ты простолюдин и должен знать свое место, как и то, что это лишь малое наказание за попытки домогаться знатной леди. И будь на моем месте кто иной, ты бы уже сидел в колодках, если не что похуже.
Артур с вызовом смотрел на него. Гай тоже не сводил с него взора. И через какой-то мучительно напряженный для обоих миг Гай заговорил уже спокойнее. Сказал, что ценит старания Артура спасти от похотливого Юстаса дочь его друзей. Но он уже наградил его, Артур принял награду, а то, что он рисковал, еще не повод, чтобы опрокинуть спасенную леди в грязь среди свиней. Милдрэд не для него, и она отнюдь не его далекий свет. Гай напомнил, сколько раз Артур вытворял подобное с дочерьми валлийских землевладельцев, а ему приходилось улаживать дело и даже кое-кому приплачивать, когда ему приносили малышей, которых девушки рожали после встреч с любимчиком Черного Волка. Да, Артур ему не безразличен, Гай ценит его за ум и дарования, однако он был и остается безродным подкидышем, ему не по силам изменить существующий порядок вещей: он должен оставаться тем, кто он есть, и не посягать на знатную леди.
— Более того, на леди, которая мне почти родственница. И если я не велел немедленно выгнать тебя из замка, то только потому, что обязан тебе жизнью. К тому же мы всегда находили общий язык. Надеюсь, что столкуемся и теперь.
Артур молчал. Лицо его потемнело, с него сошла вся бравада. Он очень уважал Черного Волка, многому научился у него, и его мнение для парня имело огромное значение.
— Сэр, — вымолвил он через силу, — вы не совсем поняли. Эта девушка для меня все. Я сам этого не ожидал, но она очень дорога мне. Я бы не причинил ей вреда.
— Как раз это ты и собирался сделать, мой мальчик. Ибо что бы ты к ней ни чувствовал, ты для нее только позор и унижение. И если она для тебя что-то значит, ты прекратишь домогаться ее. Ты пообещаешь… нет, ты поклянешься мне в этом. Ибо если не сделаешь этого, я прерву нашу дружбу и мы больше никогда не увидимся.
Артур побледнел.
— Это жестоко.
— Не менее жестоко, чем твое увлечение леди, которой не стоишь. Чем твое безразличие к судьбе пропавшего друга, пока ты соблазняешь доверившуюся тебе девушку. Вспомни, никто не знает, где Метью, и может, сейчас палачи принца уже сдирают с него кожу. Мне стыдно, что Рис Недоразумение Господне более волнуется о нем, ждет гонцов и собирается уже завтра отправиться на его поиски, если не поступит известий.
В подставке на стене трещал факел. Извне доносились голоса подгулявших гостей, в дверь постучали и сообщили, что леди Гвенллиан волнуется, не зная, где ее муж. И через некоторое время они оба вышли. Прежде чем отправиться к супруге, Гай повернулся и потрепал Артура по плечу.
— В чем-то я тебя понимаю, мой мальчик. Она — очень красивая девушка. Однажды она прославится, и мы еще услышим о ней. Ты же должен помнить, что сделал Милдрэд добро, отказавшись от нее, спас ее честь и доброе имя. А что еще может быть ценнее в этом мире? Уж поверь мне, тому, кто долгие годы был изгоем и потратил немало сил, чтобы добиться своего нынешнего положения. Но и поныне я многого лишен, и нет мне успокоения.
Увидев идущую к нему юную супругу, Гай направился к ней. Артур медленно опустился на ступеньки у входа в башню. Он поклялся своему другу Гаю. Он не мог потерять его. А Милдрэд… Гай сказал, что он для нее зло. Артур и сам это понимал, но его смутили речи Бенедикты. Хотя и тогда он знал, что это бесчестно. Что ж… Она останется для него далеким светом. Столь же недостижимым, как эта высокая прекрасная луна над зубчатыми стенами замка Кос.
Несмотря на наступившее светлое солнечное утро, Милдрэд чувствовала себя удрученной. Вчера она и впрямь была пьяна и с утра у нее болела голова, к тому же сегодня Элдит держалась с ней куда холоднее, а леди Гвенллиан едва удостоила кивка. А главное, ее мучил стыд, что она столь недопустимо вела себя с Артуром. И это все видели! Какой позор! У Милдрэд хватало самообладания не обращать внимания на косые взгляды и смешки за спиной, но в глубине души она страшилась встречи с Гаем де Шампером. Он был человек ее сословия, другом родителей, истинным рыцарем, пусть и носил это странное прозвище — Черный Волк. А еще она испытывала беспокойство оттого, что нигде не видно Артура. Правда, и рыжего Риса она нигде не заметила.