Эдгар повернулся и посмотрел на собравшихся. Он видел их взволнованные лица. Седой, но еще крепкий Пенда, юркий валлиец Рис, растрепанный Артур, взволнованный Торкель, решительный и суровый Гай, еще несколько слуг. Он посчитал их на ходу: человек пятнадцать прислуги, среди которых три женщины и пятеро успевших заскочить со двора охранников. Увы, этого было слишком мало, чтобы противостоять людям Юстаса, если тем удастся разбить двери в донжон.
А еще Эдгар увидел стоявшую в стороне леди Гиту. Белая шаль сползла с ее головы, в свете факелов ее высоко зачесанные светлые волосы будто испускали сияние, а глаза были расширены от страха. Она закусила губу, сдерживая слезы, поэтому казалась относительно спокойной среди окруживших ее женщин, которые начали голосить.
Эдгар шагнул к жене.
— Поспеши к Милдрэд, родная. Мы тут… попробуем договориться… Но ты с девочкой должна укрыться.
Он говорил негромко, к тому же его речь заглушали раздававшиеся позади сильные удары в дверь и громкие вопли наседавших. Гита взглянула туда, но Эдгар сжал ее руку, заставляя выслушать его.
— Отведешь девочку в тайный ход в читальне. О нем мало кто знает, и вас там не обнаружат. Мы же попробуем продержаться. Возможно… Я все еще надеюсь, что это лишь недоразумение. Подстрекательство Хорсы, который ныне в чести у Юстаса. Я попробую переговорить с сыном короля. Если же дело и впрямь касается нашей дочери, то я постараюсь убедить его, что Милдрэд тут нет, что она со всеми на празднике у Белой Возвышенности. Ты же пока спрячешь наше дитя. Ты сделаешь это, моя Гита?
Он говорил с женой на удивление спокойным тоном, странно контрастирующим со стоявшим вокруг шумом и напряжением. И это подействовало на леди Гиту. Она все поняла, кивнула и направилась к выходу.
Только после этого Эдгар повернулся к своим людям и принялся отдавать распоряжения. Большинство из них были без доспехов, и он приказал снять со стен большие турнирные щиты. Торкелю велел принести мечи из тех, что хранились в замке. Затем увидел Риса, который уже откуда-то притащил лук и стрелы. Удары в дверь усилились, и Эдгар понял, что напавшие пытаются вышибить ее тем бревном, каким ранее подперли решетку. Сколько выдержит дверь? Никогда прежде им не доводилось проверять ее на крепость перед тараном. Эдгар осознавал, что ситуация ужасная, однако он всегда умел находить с людьми общий язык, на что надеялся и сейчас.
— Гай, вооружи всех и держи тут оборону. Забаррикадируйте двери, подоприте их всем, что попадет по руку. А я поднимусь на галерею, что над входом, и попробую переговорить с Юстасом, узнать его намерения.
— Это очень опасно, — произнес Гай и подал другу большой щит, чтобы тот мог укрываться за ним во время переговоров. — И помни: Юстасу нельзя доверять.
Эдгар только кивнул и кликнул с собой Риса. Барон уже знал, что тот меткий стрелок, и пока они поднимались, предупредил, что, если он даст приказ, пусть Рис убьет сына короля. Без своего предводителя люди Юстаса не будут столь решительны. Думать об остальном сейчас не следовало. Но когда они вышли на галерею и Эдгар из-за колонны увидел возле принца восседавшего на коне лысого худого мужчину, он добавил:
— Или ты убьешь Хорсу.
Почему-то вспомнилось, как святая мать Отилия настаивала, чтобы Хорсу не допускали в Гронвуд, что с ним придет беда…
Тем временем леди Гита поднималась по винтовой лестнице в верхние покои. Свет от ее факела освещал шероховатую поверхность стен за каждым поворотом, но вот впереди появился ответный отсвет, и вскоре она увидела спускавшихся навстречу дочь и поспешавшую за ней мистрис Клер. Похоже, обе уже приготовились ко сну и теперь, набросив кое-какую одежду, торопились узнать, что за шум поднялся в замке.
Леди Гита, остановившись, смотрела на свою девочку. Распущенные и уже расчесанные волосы Милдрэд ниспадали поверх опушенного мехом темного халата, глаза возбужденно блестели, темные брови были нахмурены. Она была очень красивой, и Гита вспомнила, как ранее гордилась красотой своего ребенка. Теперь же баронесса понимала, что яркая внешность дочери служила и приманкой. Несмотря ни на что, Гите хотелось верить, что все это лишь недоразумение, ибо то, что говорили о Юстасе, было слишком опасным… и чудовищным. Гита не верила, что Юстас решится пойти против союзника своего отца, который столько сделал для Блуаского дома. И все же, едва она произнесла имя принца, лицо Милдрэд исказилось от страха, она пошатнулась, припав к стене, едва не выронила факел, который успела перехватить Клер.
— Итак, это правда, — осевшим голосом произнесла баронесса, чувствуя, как сжалось сердце, словно его сдавили холодными клещами. — О, девочка моя, если бы ты сказала нам раньше… если бы не таилась… О, тогда бы отец не впустил Юстаса в Гронвуд.
— Он уже здесь? — шевельнув побелевшими губами, глухо спросила девушка.
— Мы успели закрыться в донжоне. И постараемся продержаться столько, сколько это будет возможно. Есть надежда, что шум в замке привлечет внимание и к нам придет подмога. Ведь захват Юстасом замка союзника противоречит всем рыцарским законам.
— Юстас не рыцарь, мама. И… И… Я ведь думала, что все уже позади. Что он оставил меня в покое!
Последние слова она произнесла почти истерично, ее всю трясло. Но Гите надлежало оставаться спокойной. И она велела им следовать за ней в читальню. По пути Клер спросила, где ее Пенда. Там же, где и остальные мужчины, — внизу, в зале. Они готовятся к обороне. Или к переговорам, добавила баронесса, прислушавшись к звукам и различив голос мужа, что-то втолковывавшего людям принца. А еще Гита подумала, что если вместе с принцем явился Хорса, то ей, возможно, имеет смысл попробовать поговорить с ним. Гита знала, что все еще небезразлична Хорсе, что способна повлиять на него.
Она думала об этом, пока вела за собой дочь. Только в читальне Гита заметила, что с ними уже нет Клер. Не особо задумываясь на этот счет, баронесса подтолкнула Милдрэд к стене, передала ей факел и, откинув край гобелена, попыталась нащупать спрятанный в кладке рычаг. Нажала на него — и стена с глухим звуком начала поворачиваться. При отблеске факела женщины увидели темный проем, уходящие вниз ступени и свисающую сверху паутину.
Баронесса жестом указала дочери на открывшийся взору проход.
— Укроешься тут. И что бы ни произошло, не высовывайся. Если все обойдется, я приду за тобой. Если же…
Тут она умолкла, нервно проглотив подкативший к горлу ком.
— Если что, мама?
И баронесса резко закончила:
— Если случится дурное, если мы не справимся до того, как подоспеет помощь, то и тогда ты должна укрываться тут. Ибо Юстас прибыл за тобой.
Милдрэд тихонько заплакала.
— О, если бы я нарушила клятву! Если бы не побоялась поссорить отца с королевской семьей… Но я так опасалась, что это доставит ему неприятности…
— Вот и доставило. А теперь сиди тут и… Сама поймешь, что надо делать. В крайнем случае тихо спустишься вниз и постараешься незамеченной ускользнуть из замка.