Он прошаркал к стене и принялся когтями рыть грязь, отбрасывая мусор назад. Через несколько минут показался вход в узкий тоннель.

— Как вы думаете, каким образом мне удается так часто бывать наверху? — усмехнулся Ромул. — Этот ход выведет вас на окраину города. Боюсь, придется ползти, но это недорогая цена за ваши жизни. Мой брат не знает пощады.

— А что вы ему скажете? — спросил Шейд.

— Скажу, что съел вас обоих до последней косточки.

— Спасибо, — сказал Шейд.

— Не за что, — ответил Ромул. — Надеюсь, мы еще когда-нибудь встретимся при более благоприятных обстоятельствах.

В плену

Шейд полз следом за Мариной по душному туннелю, когти глубоко увязали в грязи. Туннель беспорядочно петлял, то расширяясь, то сужаясь, Дважды им пришлось пробираться через обвалы, и Шейду казалось, что они никогда не выберутся отсюда. Локатор был совершенно бесполезен в таком тесном пространстве. Они двигались как слепые, с трудом нащупывая дорогу. Изредка слышались цоканье крысиных когтей по камням и трубам, приглушенные голоса. Они замерзли и не смели вздохнуть, опасаясь, что их услышат. Шейд с ужасом ждал, что в любую минуту сквозь грязную стену просунется крысиная морда и схватит их.

Наконец тьма стала рассеиваться, и Шейд почувствовал новый запах, перекрывающий запах грязи.

— Что это? — спросила Марина с отвращением.

Выбравшись наружу, они оказались в огромной куче гниющих отбросов. Шейда мутило при одной мысли, что он может прикоснуться к ним. Он сжался, оглядываясь в поисках выхода, заметил канаву, которую выкопал Ромул, и поспешно пополз по ней.

Наконец открылось ночное небо. Шейд радостно расправил крылья и взмыл вверх. Они летели рядом и наслаждались тем, что мусорная свалка, грязь, крысы остаются все дальше и дальше. Как чудесно снова оказаться в ночи, чувствовать себя ее неотъемлемой частью!

— Я думала, мы так и останемся там, — сказала Марина. — Казалось, что выхода нет.

— Ромул, — ответил Шейд, повернувшись к ней, — был нашим неожиданным союзником. Точно, как говорил Зефир.

Марина с недоумением посмотрела на него, а затем кивнула:

— Да, наверное, так оно и есть. Кто бы мог подумать, что нашим спасителем окажется крыса?

С высоты было видно и свалку, и город, и лес, так и манящий к себе. Шейд машинально проверил, нет ли в небе Гота и Тробба.

— Ты думаешь, они все еще ищут нас? — спросил он Марину.

— Они не оставят нас так просто, это точно. Хотя, может быть, они решили лететь на юг сами,

подумал Шейд. По крайней мере сейчас вокруг не было никаких признаков их присутствия.

Заснеженная земля светилась серебристым светом, было очень холодно, но не так, как в горах. Шейд пытался сообразить, сколько времени им еще лететь на юг.

— Куда теперь? — спросила Марина.

Шейд закрыл глаза и вызвал в воображении карту. Он начал сначала, чтобы удостовериться, что нигде не ошибся. С болью в сердце он увидел удаляющийся Древесный Приют. Вспыхивающий маяк. Потом скалистый берег и огромный океан, простирающийся в темноту. Мерцающие огни города и башню собора, металлический крест и путеводную звезду. Льды и каменные волчьи уши над линией гор. А после… Лес, расстилающийся внизу. Петляющая между деревьями спокойная, прозрачная река. В воображении он летел низко над рекой, следуя всем ее изгибам. А затем услышал звук — низкий, рокочущий, все нарастающий и нарастающий.

Река стремительно несла вспененные, ревущие воды. Волны с шумом разбивались о берег, и это напомнило Шейду море.

Наконец последнее изображение — скалистые берега сжали широкий поток, вверх летели брызги. Затем он спикировал совсем близко к воде…

Шейд попытался объяснить это Марине.

— Про реку я поняла, — кивнула она. — Но вот последний кусок… Мы должны нырнуть в воду? Я вижу, в твоей колонии любят загадки.

— По крайней мере мы знаем, куда лететь. Гибернакулум должен быть где-то неподалеку. Осталось не больше двух ночей.

Он почувствовал себя полным сил. В конце концов им это удалось. Они почти добрались. Шейд изогнул крылья и устремился к лесу, внимательно высматривая реку.

И вдруг на него обрушилось небо, и он лишился сознания.

Шейд очнулся в темноте, не понимая, где находится и что с ним случилось. Последним воспоми-

нанием было ощущение удушающей тяжести ночи. Шейд заморгал. Где он? Здесь не было луны, не было звезд. Эхозрением он попробовал определить, где находится, надеясь, что увидит привычное серебристое отражение мира, но со всех сторон эхо возвращалось к нему, отражая только темноту.

Он находился в таком тесном пространстве, что не мог даже пошевелить крыльями. Вдруг Шейд почувствовал тяжелый, неприятный запах, а затем ритмичные удары. Сначала он подумал, что так бьется его собственное сердце, а потом с ужасом понял, что это чье-то чужое сердце.

Казалось, от этих ударов сотрясалось все вокруг. Это было, как будто… как будто он находился внутри живого существа.

И тут он догадался, в чем дело.

Его съели.

Он в желудке огромного животного.

Шейда охватил ужас, и он стал биться в упругие стены. «Выпусти меня отсюда, выпусти меня!» Стены сжались еще сильнее, Шейду стало трудно дышать. Он замер, задыхаясь, весь взмокший от страха.

Наконец стены дрогнули и немного. раздвинулись. В сумрачном свете он разглядел, что стены из кожи. Крыло летучей мыши.

Когда крыло внезапно приподнялось, Шейд вскрикнул и увидел прямо над собой огромную голову Гота.

— Ничего не сломал, надеюсь?

— Где Марина? — сдавленным голосом спросил Шейд.

— О, ее мы тоже поймали.

Они находились на дне неглубокой пещеры. Рядом скрючился Тробб. Он немного приподнял правое крыло, и оттуда, хватая ртом воздух, высунулась Марина. Они переглянулись. Шейд осторожно выбрался из-под крыла Гота и пошатнулся, потрясенный увиденным.

Раньше у каннибала было только одно черное кольцо. Но теперь его предплечья и ноги были сплошь унизаны блестящими серебряными кольцами. Тробб тоже был украшен ими, хотя и не так щедро, как его товарищ. Теперь Шейду стало понятно, откуда взялся металлический звук, который преследовал их в ночном небе,

— Ты убил их! — хриплым голосом сказал Шейд.

— Вы привели нас прямо к ним.

Шейд посмотрел на Марину — казалось, ее сейчас стошнит. Все те летучие мыши, все, на что они надеялись, исчезло навсегда.

— Не беспокойся, мы съели не всех, — сказал Гот. — Столько летучих мышей даже я не могу переварить.