— А вы женаты?
Так и не дал прямого ответа. Странно, но ему не хотелось отвечать.
«Больше никакой лжи между нами…»
Бармен что-то сказал.
— Что? — переспросил Харт.
— Нормальная еда, Терри? Прожарено, как ты хотел?
— Да, спасибо.
— Для тебя всегда пожалуйста.
Телевизор был установлен на канал И-эс-пи-эн. Новости спорта. Харт закончил свой обед.
Бармен забрал тарелку и нож с вилкой.
— Как на личном фронте, Терри? Встречаешься с кем-нибудь? — О чем еще мог спросить клиента бармен?
Не сводя глаз с экрана, Харт ответил:
— Да, была у меня одна подружка. — И сам себе удивился.
— Поди ж ты! И кто она?
— Просто женщина. Мы познакомились в апреле. — Он не понимал, зачем говорит это, но на душе становилось теплее.
— Приводи ее как-нибудь с собой.
— Боюсь, нам придется расстаться.
— Как? Почему?
— Она живет далековато.
Бармен понимающе закивал.
— Да, мне это знакомо. Любовь на расстоянии — это не любовь. Когда меня призвали на военные сборы, мы с Элли практически не виделись шесть месяцев. Как это тяжко! Мы ведь только начали гулять вместе. И на тебе, этот мудила-губернатор присылает повестку. Одно дело, если ты уже женат — тогда можно и уехать на время. Но когда только-только закрутил с девчонкой… Дерьмовая выходит ситуация.
— Это точно.
— А из каких она краев?
— Из Висконсина.
Бармен замер, думая, что над ним подшучивают.
— Только и всего-то?
Кивок в ответ.
— Послушай, Терри, но это же не Лос-Анджелес или Самоа.
— У нас есть и другие проблемы.
— Между мужчиной и женщиной всегда есть проблемы.
«Почему бармены произносят любые слова, словно истину в последней инстанции?» — подумал Харт.
— Мы как Ромео и Джульетта.
Бармен понял это по-своему и, понизив голос, спросил:
— Она что, еврейка?
Харт расхохотался.
— Нет. Религия здесь ни при чем. Это связано с ее работой.
— Слишком занята, верно? Дома почти не бывает? Спроси меня, так я скажу, что это хреново. Место женщины — у домашнего очага. Конечно, когда дети выросли, можно и устроиться куда-нибудь на полставки. А вообще-то Богом все было установлено именно так.
— Точно, — поддакнул Харт, думая, как Бринн Маккензи отреагировала бы на это.
— Стало быть, между вами все кончено?
— Да, похоже на то… — Он почувствовал холод на сердце.
Бармен отвел взгляд, словно заметил в глазах Харта нечто тревожное — то ли страх, то ли печаль. «Интересно, что именно?» — подумал Харт.
— Что ж, Терри. Ты непременно встретишь кого-то еще. — Хозяин поднял свой стакан с колой, куда «случайно» пролил немного рома.
Харт ответил ему «барменским афоризмом» собственного сочинения:
— Так или иначе, но ведь жизнь продолжается, верно?
— Я тоже…
— Ответа не требуется, Бен. Я ведь просто так, болтаю, — усмехнулся Харт. — Нужно еще упаковать вещи. Сколько с меня причитается?
Бармен подвел итог, Харт расплатился.
— Если кто спросит про меня, дай знать. Вот по этому телефону.
И он продиктовал номер мобильного, который постоянно работал в режиме автоответчика.
Убирая в карман двадцатку чаевых, Бен сказал:
— Ну, прям в точности как частный сыщик, а?
Харт опять улыбнулся, оглядел зал и направился к выходу.
Дверь беззвучно закрылась за ним, когда он ступил на тротуар под сияющее синевой небо. Обычно ветер никогда не задувал со стороны озера Мичиган, но Харту показалось, будто в прохладном бризе он отчетливо улавливает насыщенный аромат воды.
Он надел солнцезащитные очки, вспомнив ту апрельскую ночь, когда в заповеднике Маркетт ему так недоставало света. Там он узнал, что не существует однозначного понятия темноты. Она имеет сотни оттенков и видится, и ощущается по-разному. Определения «серая» и «черная» совершенно не подходили для ее описания. Темнота так же разнообразна, как виды лесной растительности, и каждая ее разновидность не походила на другую. Он мог бы даже предположить, что…
Первая пуля угодила ему в спину — в правое плечо. Она прошла насквозь, забрызгав щеку кровью и ошметками плоти. Он вздрогнул, более от удивления, чем от боли, и посмотрел на рваную рану в своей груди. Вторая попала точно в затылок. Третья просвистела дюймом выше, потому что он уже заваливался вбок прямо на витрину таверны. Осколки стекла каскадом брызнули вниз.
Обмякшее тело Харта тяжело, но беззвучно ударилось о тротуар. Куски стекла падали прямо на него. Один из тех, что покрупнее, чуть не начисто срезал ему ухо. Другой острым концом вонзился в горло, и кровь забила фонтаном.
— Доброе утро! — поздоровался Том Даль.
Он стоял в ее кабинке с кружкой кофе в одной руке и парой пончиков в другой. Их привезла Черил, работавшая в приемной. Эту обязанность все выполняли по очереди. Каждый понедельник кто-нибудь непременно покупал на всех сладкое. Вероятно, чтобы облегчить бремя возвращения на работу после выходных. А может, это была одна из тех традиций, что появляются без особых на то причин, и поддерживаются, поскольку никто не собирается от них отказываться.
Бринн кивнула в ответ.
— Как провела уик-энд? — спросил шериф.
— Нормально, — ответила она. — Джоуи забрал отец. А мы с мамой сходили в церковь, а потом отправились обедать в «Брайтоне» с Ритой и Меган.
— Шведский стол?
— Да.
— Там отменный выбор блюд, — авторитетно заметил Даль.
— Да, в этом им не откажешь.
— А еще хорошо в «Мариотте». Они выставляют ледяную скульптуру лебедя. Но нужно успеть вовремя. После двух она тает и больше похожа на утку.
— Надо запомнить, — улыбнулась Бринн. — Ну а ты как? Повеселился?
— Скажешь тоже! К нам приехали теща с тестем. Ее папаша — это что-то невероятное… Тощий, как карандаш. Но слопал три порции курицы, и пока мы расправлялись со своими, уже рукой макал хлебный мякиш в грибную подливку, которую Кэрол делает к жаркому с зеленой фасолью. У меня просто слов нет.
— Она готовит замечательное жаркое, — заметила Бринн, не раз его пробовавшая.
— Но ведь Бог для чего-то создал вилки с ложками! — Даль посмотрел на пончики, лежавшие на бумажной тарелке поверх кружки с кофе. — Сегодня хрустящие с кремом. Но лично я предпочитаю те, что приносишь ты.