Этого Бринн знать не могла. Хоть монетку подбрось.
Зато она не сомневалась, что проникнет внутрь без особых проблем. Если они доберутся до поста, ни один, даже самый крепкий замок в мире, не удержит ее.
— Ненавижу высоту, — прошептала Мишель.
«Знала бы ты, милочка, как ее ненавижу я…»
— Стало быть, мы попытаемся? — дрожащим голосом спросила девушка.
Бринн ухватилась за крепкую ветку березы и, держась за нее, наклонилась далеко вперед, внимательно изучая скалы внизу.
Им удавалось передвигаться быстрым шагом, временами переходя на бег.
Льюис остановился, ухватившись за бок. Прислонился к дереву.
— Что с тобой?
— Ничего. Я на прошлой неделе бросил курить. — Он дышал глубоко и часто. — Вообще-то бросил почти месяц назад, но выкурил одну на прошлой неделе. Теперь уж не буду курить никогда. Но пока прошлое курение сказывается. Ты сам-то дымишь?
— Нет, — ответил Харт, морщась от боли в руке и непрерывно осматриваясь по сторонам.
Теперь он уже был более или менее убежден, что оружие у женщин отсутствовало, но ему действовал на нервы зверь — крупная собака или волк, непрерывно рыскающий где-то рядом. Люди предсказуемы. Человеческую натуру ему доводилось постигать в самых крайних ее проявлениях, и с людьми он чувствовал себя комфортно, как ни опасны они порой бывали. Животные подчинялись своей, совершенно другой психологии. Ему снова припомнился след лапы у дома Фельдманов.
Это мой мир. Вы здесь чужие. Вам мерещится то, чего на самом деле нет, но вы не увидите происходящего у вас под носом.
Но он и сам глубоко вдохнул, прислонившись к соседнему дереву. Взгляды мужчин встретились, и они обменялись улыбками.
— Не приходилось так бегать уже много лет, — признался Харт. — А ведь думал, что держу себя в хорошей форме, поверишь, приятель?
— Ты ходишь в спортзал?
Он действительно посещал его регулярно, но для своей работы считал важными физическую силу и выносливость, игнорируя аэробику. Вот что сейчас пригодилось бы. Но в прошлом Харту никогда не доводилось гнаться за кем-то, и он не мог себе даже представить, что когда-нибудь придется спасаться бегством самому.
— Бег трусцой — не моя специальность, — признался он Льюису.
— Охотно верю. Честно говоря, все эти оздоровительные центры никогда не были в чести у семьи Льюисов. Но я успел поработать строителем. На небоскребе «Гастон» у озера.
— Не знаю, где это.
— Фирма «Гастон констракшн»? Огромное здание. По ту сторону главного городского хайвея. Сейчас уже все одето в стекло. Я нанялся к ним в паре с разнорабочим на заливку бетона. Работенка держит тебя в тонусе, доложу я тебе. Ты сам-то пробовал?
— Конечно, — ответил Харт. — Занимался сантехникой. На малярку терпения не хватило. А от электропроводки вообще стараюсь держаться подальше.
— И правильно.
— Люблю возиться с деревом.
— Типа, плотничаешь?
— Я больше по столярной части. Делаю мебель.
— Ты умеешь делать мебель?
— Так, самые простые вещи.
«Семь раз отмерь…»
— Вроде столов и стульев?
— Да. И даже бюро. Помогает расслабиться.
— А я однажды сработал кровать для своей бабульки, — сказал Льюис.
— Кровать? Пошли, нам пора двигаться. — Они снова отправились в путь. — Как получилось, что тебе пришлось делать кровать?
— С возрастом она это… Ну, начала выживать из ума, — пояснил Льюис. — Альцгеймер, кажется, это называется. Не знаю. Может, так со всеми стариками. Она бродила по комнатам и круглый год распевала рождественские псалмы. Без конца. Начинала украшать дом. Мамаша украшения снимала, но бабка вешала их опять.
Харт почувствовал, что снова входит в ритм движения.
— Короче, в уме она точно повредилась. И принялась везде искать кровать. Ту, в которой спала с моим дедом. Ее наверняка снесли на помойку много лет назад. Но бабка была уверена, что она по-прежнему где-то в доме. И все ходила, ходила и искала ее. Мне стало жалко ее. Так что я нашел старые фотки и по ним соорудил другую. Ничего хорошего у меня не получилось, но вышло достаточно похоже. Думаю, я дал ей пару месяцев спокойствия. Но точно не знаю.
— То есть ты сделал ей кровать, но без простыней и одеяла, — заметил на ходу Харт.
— Да, вообще-то так и вышло, — усмехнулся Льюис.
— Что тебя держит в нашем деле, Комп? Ты мог бы иметь нормальную работу, состоять в профсоюзе.
— Только деньги, если ты об этом. Разве можно прилично заработать честным трудом?
— А этим ты хорошо зарабатываешь?
— Уж точно лучше. Моя мать теперь тоже в богадельне. Каждый из братьев платит долю. И я должен вносить свою.
Харт почувствовал на себе взгляд Льюиса. Тот словно бы собирался спросить о его семье, но вспомнил, что брат и родители напарника уже мертвы.
— Да ладно! Я хорошо делаю свое дело. Что умею, то умею. Ты же знаешь, какой я. Наверняка наводил справки, верно? И сведущие ребята дали мне нужные рекомендации.
— Верно. Потому я и позвонил тебе.
— Я брал банки, кассиров с зарплатой. Доставка денег, охрана… У меня есть талант ко всему этому. Имею контакты по всему побережью. А вот как насчет тебя, Харт? Ты-то зачем ввязался в этот стремный бизнес?
Он передернул плечами:
— Я просто не терплю подчинения. И сидеть на одном месте не по мне. Я хорош только в действии. Наверное, в генах заложено.
«Меня она полностью устраивает…»
Льюис огляделся по сторонам.
— Думаешь, они прячутся от нас?
Харт ни в чем не был уверен. Но предполагал, что скорее всего нет. По его ощущениям, Бринн в чем-то походила на него самого. Уж он-то предпочел бы движение в любом случае. Идти вперед, даже если это сулит опасность. Все что угодно, только не прятаться. Но Льюису он преподнес это несколько иначе:
— Нет, не прячутся. Они продвигаются вперед. Могу тебе сказать, что только что видел их следы — на грязном участке тропы чуть сзади.
Льюис язвительно хохотнул. Еще не так давно подобные звуки раздражали Харта. Теперь же он не обращал на них особого внимания.
— Ты прямо как какой-то последний из могикан. Хороший был фильмец… Уверен, ты любишь охоту.
— Нет, — покачал головой Харт. — Никогда этим не занимался.
— Гонишь! Не может быть.
— Чистая правда. А ты?
Льюис сказал, что давно не ходил на добычу, но когда-то увлекался. По-настоящему. Ему это действительно было по душе.
— Уверен, ты бы тоже запал на охоту. Как я погляжу, ты здесь чувствуешь себя как дома.