В безлюдном месте он обнаружил отель «Брюлайн», хотя улица с тем же названием находилась далековато отсюда. В этом заведении сдавали номера на час. Останавливались здесь и на неделю, но мало кто на день. Харт заплатил за неделю вперед, причем номер с ванной обошелся ему дороже, после чего получил пульт от телевизора и набор постельного белья. Толстуха за стойкой регистрации не обратила ни малейшего внимания ни на его потрепанный вид, ни на отсутствие какого-либо багажа. По двум лестничным пролетам он поднялся к номеру двести тридцать восемь. Запер дверь, разделся и бросил одежду на пол грязной кучей, напоминавшей ему промокшую насквозь форму Бринн Маккензи на полу спальни в доме номер два по Лейк-Вью.
Воображение нарисовало ему картину, как она раздевается донага.
Этот образ даже возбудил его на пару минут, но пульсирующая рана в руке сменила настроение.
Теперь он смог рассмотреть ее внимательно. Харт посещал курсы оказания первой помощи, раз уж его профессия связана с риском физических повреждений. Обследование показало, что во врачебной помощи он не нуждается. Он, конечно же, знал нескольких лекарей, лишенных права практиковать, которые за тысячу баксов заштопали бы его, не задавая лишних вопросов и не сообщая об огнестрельном ранении куда следует. Однако кровотечение остановилось, кость осталась цела, и, хотя опухоль выглядела достаточно большой, риск инфекции был минимальным. Чуть позже он начнет пить антибиотики, и все дела.
Харт принял душ, то усиливая, то ослабляя поток воды и стараясь не намочить раненую руку.
Обнаженный, он вернулся в комнату и улегся на кровать. Ему хотелось обдумать события ночи, извлечь смысл из всего произошедшего. Сначала он мысленно вернулся на несколько недель назад в кафе «Старбакс» в Кеноше, где встретил парня, вместе с которым несколько раз работал в Висконсине. Гордон Поттс был крупным и с виду неуклюжим, не великого ума, но вменяемый — главное, что ему можно было доверять. И у него всегда находилось надежное дельце, когда ты нуждался в нем. Поттс сказал, что с ним на связь вышла женщина из Милуоки, описав ее как умную, жесткую и привлекательную. Он готов был за нее поручиться. (Как теперь догадывался Харт, Мишель добилась таких рекомендаций, взяв у Поттса раз-другой в рот.)
Харта предложение заинтересовало. У него не было на тот момент работы, и он скучал. Намечалось задание в Чикаго, но только в середине мая. А ему хотелось чего-то немедленно, хотелось действия, игры адреналина в крови. Точно так же, как тому подонку, которого он застрелил в городском парке прошлым вечером, необходимо было продавать мет.
Кроме того, по словам Поттса, работа яйца выеденного не стоила.
Через несколько дней Поттс познакомил его с Брендой — вымышленное имя, которым воспользовалась Мишель, — в кофейне в районе Бродвея в Грин Бэй.
— Привет, Харт! Как поживаешь? — поздоровалась она.
Последовало крепкое рукопожатие.
— Отлично. А ты?
— Все о'кей. Послушай, мне нужно нанять кого-то для одной работы. Ты заинтересован?
— Не знаю. Может быть. Скажи, давно ты знаешься с Гордоном Поттсом? Небось старые друзья?
— Не такие уж и старые.
— Как вы с ним повстречались?
— Через общего друга.
— Через кого же это?
— Фредди Ланкастера.
— А, конечно, через Фредди. Как себя чувствует его женушка?
Мишель рассмеялась.
— Теперь это нелегко узнать, Харт. Она ведь умерла два года назад.
Харт тоже рассмеялся.
— Ох, верно! Память стала ни к черту. Фредди нравится в Сент-Поле?
— В каком Сент-Поле? Он же живет в Милуоки.
— Да, память у меня просто никуда…
«Танец»…
После первой встречи с Брендой-Мишель Харт позвонил и Гордону Поттсу, и Фредди Ланкастеру, чтобы проверить время, даты и места действия до десятых долей. Потом понадобилась еще добрая дюжина звонков, чтобы убедиться — полицейскими стукачами здесь и не пахнет. Бренда Дженнингс оказалась мелкой воровкой, которая, однако, никогда не сдавала своих сообщников. Знал Харт и о том, что его заказчица всего лишь воспользовалась чужой личиной.
Потом он назначил еще одну встречу, чтобы выяснить суть предстоящего дела.
Мишель рассказала, что слышала, как Стивен Фельдман интересовался, нельзя ли обменять старые бумажные деньги и серебряные сертификаты на новые банкноты федерального банка. Она стала изучать ситуацию и узнала про некоего торговца мясом, спрятавшего кучу наличных в своем загородном доме в пятидесятых годах прошлого века. Миллион долларов. Она поведала Харту, при каких обстоятельствах это произошло.
— Деньги действительно большие.
— Так и есть, Харт. Ну как, возьмешься?
— Рассказывай дальше.
— Вот карта той местности. Это частная дорога Лейк-Вью. А это национальный парк — прилегающая территория. Людей там практически не встретишь. А вот план дома.
— О'кей… Дорога мощеная или проселок?
— Проселок… Слушай, Харт, мне отлично тебя характеризовали. Это верно? Тебя еще называют Умельцем.
Изучая карту, он рассеянно поинтересовался:
— Кто называет?
— Люди.
— Что ж, все верно. Я — умелец.
Харт ощущал на себе ее изучающий взгляд. Он тоже посмотрел ей в глаза. Она спросила:
— Могу задать тебе вопрос?
— Валяй, — сказал он, удивленно вскинув брови.
— Мне просто любопытно. Почему ты занялся такой работой?
— Она меня полностью устраивает, — просто ответил он.
Харт принадлежал к числу людей, которые не верят в психоанализ и не слишком стараются заглянуть себе в душу. Ты либо чувствуешь гармонию в своей жизни, либо нет, а потерю этого ощущения он считал самой большой из возможных ошибок.
«Боже! Да от одной только скуки подохнуть можно! Я бы точно сдох от нее. Мне нужно нечто большее, Бринн. А разве вам — нет?»
Мишель кивнула, словно в точности поняла, что он имел в виду, и другого ответа не ожидала.
— Действительно похоже на то, — сказала она.
К тому времени ему уже наскучило говорить о себе самом.
— Так. Какие возможны проблемы?
— В смысле?
— Я спрашиваю, насколько рискованна работа? Сколько там будет народу, есть ли у них оружие, далеко ли до полицейского участка? Дом стоит у озера. А остальные дома? В них живут?
— Это просто, как дважды два, Харт. Риска вообще никакого. Остальные дома пусты. Их там будет всего двое. И ни одного рейнджера из заповедника или полицейского на многие мили кругом.
— У них есть оружие?
— Смеешься? Они городские стиляги. Она юрист, а он соцработник.