— Ваша честь, — сказала прокурор, — мы изменили предъявленные обвинения.
Судья взглянул на молодую женщину.
— Мальчик умер?
— Совершенно верно, ваша честь.
Несмотря на почти полное отсутствие в фразе звонких согласных, она прозвучала очень резко.
Судья полистал бумаги.
— Миссис Вашингтон, — скучным голосом объявил он, — вы обвиняетесь в тяжком убийстве второй степени, простом убийстве первой степени, убийстве по небрежности, поджоге первой степени, поджоге второй степени, нанесении тяжких телесных повреждений первой степени, преступном действии первой степени и преступном действии второй степени. Вы понимаете суть предъявленных вам обвинений?
Поразив первые ряды присутствующих в зале суда, Этти Вашингтон громко и раздельно произнесла:
— Я никого не убивала. Я ни в чем не виновата!
Прокурор голосом, похожим на скрежет битого стекла, строго напомнила:
— К судье обращаются «ваша честь».
Судья махнул рукой, останавливая ее.
— Миссис Вашингтон, вам объяснили суть предъявленных обвинений, так?
— Да, сэр.
— Признали ли вы себя виновной по какому-либо пункту обвинений?
Не дав ему закончить, Этти решительно сказала:
— Я ни в чем не виновна, ваша честь.
— Хорошо. Какой залог требует обвинение?
— Ваша честь, обвинение просит, чтобы обвиняемую Вашингтон не освобождали под залог.
— Ваша честь, — проворчал Бейли, — моей подзащитной семьдесят два года. У нее нет документов, у нее нет денег, она получила серьезную травму. Миссис Вашингтон никуда не убежит.
— Она обвиняется в убийстве и поджоге… — сухим тоном напомнила Луиза Коупель.
— Я ни за что на свете не убила бы этого мальчика! — воскликнула Этти. — Ни за что на свете!
— Представитель защиты, объясните своему клиенту, как следует вести себя…
Очнувшись на мгновение от скуки, судья летаргическим тоном сделал Этти внушение.
Прокурор продолжала:
— Мы имеем дело с женщиной, которая составила тщательно продуманный план мошеннического обмана страховой компании. Налицо предварительный замысел и наем профессионального поджигателя.
— А этот подозреваемый задержан?
— Пока что нет, ваша честь. У нас есть основания считать, что этот человек ответственен также за серию других пожаров, происшедших в городе и повлекших за собой человеческие жертвы. Есть погибшие и получившие тяжкие телесные повреждения. Складывается такое ощущение, что поджигатель просто обезумел.
— Вы говорите о тех самых пожарах?
— Да, сэр.
— Ваша честь, — в смятении поправил Бейли.
— Защитник, помолчите.
Судья нахмурился, что явилось пока что самым сильным выражением чувств.
— За последние двое суток произошли еще три пожара. Самый последний по времени случился в метро. Только что, направляясь на заседание, я услышала сообщение еще об одном пожаре.
Медленно обернувшись, Бейли посмотрел на Пеллэма. Еще один пожар?
Коупель продолжала:
— Универмаг на Восьмой авеню.
— Что там произошло? — спросил судья.
— Опять самодельный напалм, ваша честь, — ответила прокурор. — В секции женской одежды. По счастливой случайности, когда пожар только начался, одна из продавщиц стояла рядом с пожарным щитком. Она схватила огнетушитель и загасила пламя, прежде чем оно успело разгореться. Однако могла произойти крупная трагедия. — Оставив свой строгий официальный тон, она устало добавила: — Ваша честь, полиция просто не знает, что делать дальше. Найти поджигателя никак не удается. Свидетелей нет. А пожары продолжают возникать с пугающей частотой. И, сказать по правде, весь Вест-Сайд уже до смерти перепуган.
— Ваша честь, — произнес мелодраматическим тоном Бейли, — обвинение позволяет себе вопиюще недопустимые домыслы. Понятно, на дворе август. Стоит жара, чувства накалены до предела…
— Благодарю вас за сводку погоды, мистер Бейли. К чему вы ведете?
— Преступления совершены разными людьми, сознательно копирующими один почерк.
— Обвинение?
Вопросительно подняв брови, судья посмотрел на прокурора.
— Маловероятно, — ответила Луиза Коупель. — Состав, который преступник использует для изготовления своих зажигательных бомб, уникален. По сути дела, это отпечатки пальцев конкретного поджигателя. Средства массовой информации пошли нам навстречу и не опубликовали точные пропорции смеси. Мы уверены, что за всеми этими поджогами стоит один и тот же преступник. Обвиняемая категорически отказалась сотрудничать со следствием и помочь установить личность поджигателя…
— Она отказалась сотрудничать со следствием, — вставил Бейли, высказывая вслух мысли Пеллэма, — потому что не знает преступника.
— Как я уже сказала, мы имеем дело со сложным, детально проработанным жестоким преступлением, которое повлекло за собой гибель ребенка. И в свете того, что у обвиняемой уже была одна судимость за мошенничество…
— Что? — воскликнул Бейли.
— Мистер Бейли, вы возражаете?
— Нет, ваша честь, не возражаю.
— Хорошо, потому что если бы вы возражали, я вынужден был бы указать на неуместность подобных действий. Мы разбираем дело без присяжных. Это не демонстрация улик.
— Я не возражаю. О какой судимости идет речь?
Адвокат посмотрел на Этти. Та, словно онемев, опустила лицо.
Пеллэм подался вперед.
— Как о какой? Шесть лет назад миссис Вашингтон была осуждена за мошенничество и вымогательство. Кроме того, ваша честь, в том деле фигурировала угроза поджога.
У Этти есть судимость? Она угрожала поджогом? Пеллэм мысленно быстро прошелся по многочисленным беседам с Этти. Ни на одной отснятой кассете об этом нет ни слова. Даже намека. Пеллэм возбужденно потер большой и указательный пальцы.
Бейли выжидательно смотрел на Этти, но та сидела потупив взор.
— Я впервые слышу об этом, ваша честь, — наконец пробормотал адвокат.
Он шепнул что-то Этти, но та, покачав головой, промолчала.
— Что ж, — заметила прокурор, — это уже проблемы защиты. Обвинение умывает руки.
— Совершенно справедливо, мистер Бейли, — подтвердил судья. Вздувшаяся жилка на его побагровевшем виске, казалось, изменила свое положение. Судье не терпелось поскорее перейти к следующим делам, которые значились в повестке дня. — То, что вам неизвестно прошлое вашей подзащитной, вряд ли имеет отношение к делу. Давайте закругляться.
— Учитывая вышесказанное, — прошипела Луиза Коупель, — обвинение требует отклонить ходатайство об освобождении под залог и оставить мерой пресечения содержание под стражей.