— С вами все в полном порядке, — подбодрил Пеллэма санитар скорой помощи, молодой парень с редкими светлыми усиками. Громоздкое медицинское снаряжение болталось у него на поясе и оттопыривало карманы. — Дышите глубже. Ну же, все позади, успокойтесь.
Санитар черкнул что-то на табличке, затем заглянул Пеллэму в глаза, подсвечивая тонким фонариком, и померил ему давление.
— Кажется, все хорошо, — подтвердил высокий голос.
На Пеллэма нахлынули воспоминания о жутком пожаре.
— Он умер, да?
— Он? Боюсь, что да. У него не было никаких шансов. Но, поверьте, для него это явилось благословением. Мне уже приходилось иметь дело с обгоревшими при пожаре. Для бедняги лучше, что он умер быстро, а не мучился от заражения крови и пересадки кожи.
Пеллэм перевел взгляд на тело, лежавшее на земле неподалеку, прикрытое простыней.
Пеллэму стало мучительно больно при мысли о том, что ему придется сообщить Этти трагическое известие о Бейли. Внезапно ему на плечо легла чья-то рука, кто-то опустился рядом с ним на корточки.
— Как вы себя чувствуете? — спросил незнакомец.
Пеллэм вытер из глаз слезы, вызванные дымом. Взор его по-прежнему застилала мутная пелена. Наконец он смог разглядеть склонившееся над ним лицо. Потрясенный Пеллэм сдавленно прошептал:
— Вы здесь. С вами все в порядке.
— Со мной? — удивился Луис Бейли.
— Это были не вы. А я думал, это были вы.
Пеллэм кивнул на труп.
— Я мог бы оказаться на его месте, — сказал Бейли. — Но это он — пироманьяк.
— Поджигатель?
Адвокат кивнул.
— Брандмейстер говорит, он поставил ловушку — думаю, надеясь расправиться с нами обоими.
— Я зажег свет, и бомба сработала, — прошептал Пеллэм.
Он начал кашлять и долго не мог остановиться.
— Сукину сыну следовало сначала выкрутить лампочку, — проворчал рядом чей-то голос. Это был брандмейстер Ломакс. Он подошел к Пеллэму и Бейли. — Рано или поздно поджигатели теряют бдительность. Как и серийные убийцы. Через какое-то время вожделение становится неудержимым, и они перестают заботиться о мелочах. — Ломакс кивнул на труп, накрытый простыней. — Он закрыл все окна в вашем кабинете. Затем открыл баллон со своим самодельным напалмом. Вентиляции здесь нет. Ублюдок потерял сознание, надышавшись парами. Потом сюда пришли вы, мистер Везунчик, и зажгли свет. И бубух!
— Кто это был? — спросил Пеллэм.
Брандмейстер показал сильно обгоревший бумажник, уложенный в пластиковый пакет.
— Некий Джонатан Стиллипо-младший. О, мы о нем наслышаны. Известен под прозвищем Сынок. Еще подростком отбыл срок за то, что спалил дом своей матери на окраине штата Нью-Йорк — разумеется, так случилось, что как раз в этот момент дружок его матери оказался заперт в спальне наверху. Классический пироманьяк. Маменькин сынок, в школе был одинок, сексуальные конфликты. Когда учился в колледже, устраивал из тщеславия пожары — понимаете, сам устраивал, сам и тушил, чтобы прослыть героем. С тех самых пор поджигает ради выгоды и ради удовольствия. Мы давно собирались побеседовать с ним по поводу последних пожаров, однако Сынок некоторое время назад как сквозь землю провалился, и у нас не было никаких зацепок. Вот это мы обнаружили у него в кармане. Кое-что еще можно разобрать.
Пеллэм взглянул на обгоревший план города. Крестики, обведенные кружками, отмечали места последних пожаров: станция метро на Восьмой авеню, универмаг. Два крестика остались не обведены кружками, и Пеллэм предположил, что это были следующие цели. Одной из них было здание, в котором располагалась контора Бейли. Другой — конференц-зал Джевитса.
— Господи, — прошептал Бейли.
Этот зал был самым просторным помещением в Нью-Йорке.
Ломакс сказал:
— На завтра там намечен показ мод. Должно будет собраться около двадцати двух тысяч человек. Пожар в зале мог стать самым страшным пожаром в истории человечества.
— Ну, теперь поджигатель мертв, — сказал Пеллэм. Помолчав, он добавил: — Полагаю, он не сможет дать показания, кто его нанял.
Но тут он перехватил взгляд, которым обменялись Бейли и брандмейстер.
— В чем дело, Луис?
Ломакс знаком подозвал полицейского в форме. Тот, неторопливо приблизившись, протянул ему пластиковый пакет.
— Это тоже было в бумажнике поджигателя.
В пакете лежал листок бумаги. Хруст пластика почему-то подействовал Пеллэму на нервы. Напомнил о пламени, с которым он только что боролся. Пеллэм снова увидел перед глазами корчившееся в судорогах тело Сынка. Почувствовал запах паленого мяса.
Взяв пакет, Пеллэм прочитал:
Вот 2 тысячи, как и было условлено. Постарайся сделать так, чтобы никто не пострадал. Я оставлю дверь незапертой — ту, что сзади. Остальное отдам, когда получу деньги за страховку.
Этти
Неловко вскочив на ноги, Пеллэм уронил кислородную маску на асфальт.
— Это подделка, — поспешно воскликнул он. — Это грязная…
— Пеллэм, я уже говорил с ней, — остановил его Бейли. — Я десять минут говорил с ней по телефону.
— С Этти?
— Джон, она во всем созналась, — тихо произнес Бейли.
Пеллэм не мог оторвать взгляда от тела Сынка. Почему-то простыня — обычная постельная принадлежность, которой пользуются во время сна, — произвела на него более жуткое впечатление, чем само обожженное тело.
Бейли продолжал:
— По ее словам, она не предполагала, что кто-либо пострадает во время пожара. Она не желала ничьей смерти. Я ей верю.
— Этти созналась? — прошептал Пеллэм.
Отхаркнувшись, он сплюнул. Закашлял, снова сплюнул. Постарался отдышаться.
— Луис, я хочу увидеться с ней.
— Не думаю, что вам следует это делать.
Пеллэм сказал:
— Признание вытянули угрозой. Этти шантажировали.
Он кивнул в сторону Ломакса, который стоял на тротуаре, разговаривая со своим верзилой-помощником. Брандмейстер услышал слова Пеллэма, но ничего не сказал. А зачем ему было что-то говорить? Он получил поджигателя. Получил женщину, которая того наняла. Казалось, Ломаксу было стыдно за Пеллэма, произнесшего эти полные отчаяния слова.
Пожилой адвокат устало произнес:
— Джон, никакого принуждения не было.
— Ну а кассир банка? Тот, который выдавал деньги? Давайте его разыщем.
— Кассир опознал Этти по фотографии.
— А вы пробовали показывать ему Эллу Фитцджеральд?
Бейли промолчал.