— Чертова точка с запятой!
— Кажется, что-то нашел, — вмешался вдруг Купер, оторвав глаза от компьютера. — Зелень, которую нашли у него на бруклинской квартире. Уверен, что это Caulerpa taxifolia. Довольно вредное растение.
— Что?
— Водоросль, способная к очень активному росту и размножению. Вызывает массу проблем. В США она уничтожается всеми способами.
— И полагаю, если она распространяется так активно, ее можно отыскать практически везде, — мрачно заметил Райм. — Другими словами, как вещественное доказательство совершенно бесполезно.
— На самом деле не совсем так, — возразил Купер. — До сих пор ее обнаруживали только на Тихоокеанском побережье Северной Америки.
— От Мексики до Канады?
— Да, и очень много.
— Ну что ж, мы получили почти точный адрес, — саркастически прокомментировал Райм. — Вызовите спецподразделение.
В это мгновение в их беседу вмешалась Кэтрин Дэнс.
— Вы говорите, Западное побережье?.. — На секунду она задумалась. — Покажите мне еще разок запись его допроса.
Мэл Купер нашел его без особого труда, нажал кнопку воспроизведения, и вот уже в десятый раз они стали выслушивать ложь, которую убийца говорил в камеру. Кэтрин наклонилась вперед, внимательно всматриваясь в лицо допрашиваемого, чем напомнила Райму его самого, когда он рассматривал материалы следствия.
Райм уже столько раз видел запись, что слова, произносимые Часовщиком, потеряли для него всякий смысл. Он не представлял, что там еще можно услышать нового. Кэтрин внезапно рассмеялась:
— У меня появилась интересная мысль.
— И какая же?
— Ну, точного адреса, положим, я вам дать не смогу, зато назову штат. Думаю, он родом из Калифорнии. Или жил там довольно долгое время.
— Почему вы так думаете?
Она попросила перемотать пленку, а затем предложила им еще раз просмотреть ту часть допроса, где он излагает историю о поездке на Лонг-Айленд за конфискованным внедорожником.
Кэтрин остановила запись и сказала:
— Я изучала характерные местные выражения. Калифорнийцы обычно, говоря о своих местных дорогах, употребляют слово «эта» или «это». «Эта Четвертая» или «Эта Пятая» в Лос-Анджелесе. И при допросе он четыреста девяносто пятое шоссе здесь, в Нью-Йорке, назвал «этим четыреста девяносто пятым». И потом, помните, он часто употребляет слово «автострада». В Калифорнии оно гораздо более употребительно, чем «шоссе».
Не исключено, что ее наблюдение окажется полезным, подумал Райм. Еще один кирпич в стену улик.
— Занесите в схему, — приказал он.
— Когда вернусь домой, тут же начну формальную процедуру расследования у себя, — пообещала Кэтрин. — Всю информацию, которой мы располагаем, я распространю по отделениям полиции штата. И посмотрим, будут ли какие-нибудь результаты. Ну что ж, а теперь мне пора. Буду рада видеть вас в Калифорнии.
Том бросил взгляд на Райма.
— Ему нужно чаще путешествовать. Он постоянно говорит, что не любит ездить, но как только куда-нибудь попадает, ему сразу там начинает нравиться. Главное, чтобы ему хватало виски и интересных преступлений.
— Я живу в Северной Калифорнии, — сообщила Дэнс. — Виноградный край. Поэтому мы предпочитаем вино. А вот что касается преступлений, можете не беспокоиться, у нас их хватает с избытком.
— Посмотрим, — откликнулся Райм, сохраняя непроницаемое выражение. — Но вот в одном, пожалуйста, окажите мне услугу.
— Все, что попросите, будет выполнено.
— Отключите сотовый. Боюсь, у меня возникнет непреодолимое желание позвонить вам, если у нас тут появятся какие-нибудь новые материалы.
Кэтрин рассмеялась:
— Если бы мне не нужно было возвращаться к детям, я была бы совсем не против.
Селлитто снова поблагодарил ее, и Том проводил до дверей.
— Рон, у меня к тебе просьба.
Парень взглянул на схемы.
— Я уже позвонил по поводу каната, если вы об этом.
— Нет, я не об этом, — пробормотал Райм и молча кивнул на бутылку виски на полке в противоположном конце комнаты.
— А, да, без проблем.
— Наливай на двоих, — пробурчал Селлитто. — И не скупись.
Пуласки налил виски и протянул два бокала. Купер отказался. Райм нахмурился и заметил:
— А себя что, забыл?
— Я ж при исполнении.
Селлитто подавил смешок.
— Ладно. Немножко можно.
Пуласки налил себе и сделал глоток крепкого и очень дорогого напитка.
— Неплохо, — произнес Рон, хотя по глазам было видно, что он слукавил. — Правда, можно было бы немного разбавить имбирным пивом или спрайтом.
17.18
«До и После».
Люди проходят…
По разным причинам люди проходят, и то, что было «до», становится «после».
Эти слова проносились в голове Линкольна Райма снова и снова. Словно заевшая пластинка. Люди проходят…
Он сам когда-то произнес их, когда говорил жене вскоре после несчастного случая, что хочет развода. Они уже некоторое время были чужими друг другу, и Райм решил, что, если ему суждено выжить, он будет тянуть свою лямку сам, так как не желает портить ей жизнь необходимостью постоянного ухода за неподвижным инвалидом.
Но тогда слово «проходят» значило для Райма нечто совершенно иное, нежели сейчас. Та жизнь, которую он с такими усилиями создал для себя в течение нескольких последних лет, жизнь, в общем, довольно хрупкая, должна была вот-вот принципиальным образом измениться. И проблема состояла в том, что, уходя в «Арджайл секьюрити», Амелия вовсе не «проходила», а возвращалась.
Селлитто ушел, Райм с Пуласки сидели в лаборатории перед столом с вещественными доказательствами по делу о 118-м отделении. В конце концов, осознав убедительность имеющихся против них улик и то, что они, сами того не ведая, наняли профессионального террориста, Бейкер, Уоллес и Хенсон написали просьбу о снисхождении и выдали практически всех, кто был причастен к их преступлениям. (Хотя ни словом не упомянули о том, кто нашел Часовщика для Бейкера. Причина ясна. Нельзя выдавать имя члена мафиозной организации, занимающего более высокую ступеньку в иерархии, если есть шанс, что он из-за твоего свидетельства попадет в одну тюрьму с тобой.)
Готовясь к уходу Амелии, Райм пришел к заключению, что Рон Пуласки со временем может ее заменить как эксперт достаточно высокого уровня. Он парень сообразительный, неглупый и не менее упертый, чем Лон Селлитто. А за годик или даже меньше Райм его пообтешет… Вместе с Роном они будут осматривать места преступлений, анализировать полученные материалы, находить преступников и отправлять их в тюрьму. Система будет продолжать работать без перебоев. Процесс защиты законности и порядка в стране гораздо важнее чувств отдельно взятых мужчины или женщины. Так устроена жизнь, и ничего тут не поделаешь.