— А почему «надеюсь»?
— Не знаю, просто на всякий случай.
— В нашем деле перестраховаться никогда не вредно, — заметила Амелия. — Проблемы возникают, когда кто-то что-то чуть-чуть не довел до конца.
Пуласки покачал головой:
— Не могу себе представить, чтобы кто-то работал бы на Линкольна и был лентяем.
Амелия загадочно усмехнулась:
— И что сказал адвокат?
— По сути, то же самое, что и Кесслер, и миссис Крили. Предусматривалось, что он выкупит долю Крили по приемлемой рыночной цене. Все законно. Кесслер также сообщил мне, что его партнер в последнее время много пил и пристрастился к игре. А его жена призналась, что ее это очень удивило. По ее мнению, он не принадлежал к тому типу людей, которые ездят в Атлантик-Сити.
Амелия кивнула.
— Возможно, он был связан с тамошней мафией. Торговал наркотиками или просто употреблял для расслабления. Может быть, отмывал деньги.
— У меня создалось впечатление, что он проиграл очень большую сумму. И возникло подозрение, не связался ли он, чтобы покрыть потерю, с каким-нибудь мафиози, дающим деньги под проценты. Но его жена возразила, что с доходами Крили это не было существенной проблемой. Пара сотен тысяч для него мелочь. Конечно, подобные разговоры ее совсем не обрадовали, можешь себе представить. По словам Кесслера, у Крили со всеми клиентами были очень хорошие отношения. Но я все-таки попросил у него список. Мне думается, мы должны с ними сами побеседовать.
— Хорошо, — отозвалась Амелия и добавила: — Дела, кажется, завязываются в тугой узел. Я натолкнулась еще на одно убийство. Совершённое, вероятно, во время ограбления. — Амелия рассказала ему о своей встрече с Гертой и историю Фрэнка Сарковски. — Мне нужно, чтобы ты отыскал его дело.
— Без проблем.
— Я…
Она замолчала, посмотрев в зеркало заднего вида. Внутри у нее все сжалось.
— Гм…
— Что? — спросил Пуласки.
Амелия ничего не ответила, медленно повернула направо, проехала несколько кварталов, а затем резко свернула налево.
— Вполне вероятно, что нам кто-то сел на хвост. Я заметила это несколько минут назад. Какой-то «мерседес» едет за нами. Нет, не оборачивайся.
«Мерседес» был темный, с тонированными стеклами.
Она вновь резко повернула и так же резко затормозила. Пуласки даже невольно вскрикнул от неожиданности. «Мерседес» проехал мимо. Амелия оглянулась, но не успела разглядеть номера, однако заметила, что автомобиль модели «АМГ», дорогая усовершенствованная версия немецкой машины.
Она развернула свой «камаро», но тут им преградил дорогу громадный грузовик. К тому времени, когда она сумела его объехать, «мерседес» уже исчез.
— Как ты думаешь, кто это был?
Амелия покачала головой.
— Возможно, просто совпадение. Как-то редко случалось, чтобы ко мне кто-то садился на хвост. И уж поверь мне, маловероятно, чтобы слежку устраивал какой-то придурок на машине стоимостью в сто сорок тысяч долларов.
Он касается холодного тела, тела цветочницы, лежащей на бетонном полу с лицом таким же белым, как те розы, что разбросаны по полу.
Холодное тело, холодное, как Холодная Луна, но все еще мягкое. Окоченение смерти еще не наступило.
Он разрезает платье, блузку, бюстгальтер…
Он касается…
Пробует на вкус…
Все эти образы каскадом проносились в голове Винсента Рейнольдса, сидевшего на водительском месте их автомобиля и всматривавшегося в темные окна мастерской на противоположной стороне улицы. Он тяжело дышал, предвкушая то, что сейчас сделает с Джоанной. Его сковал мучительный голод.
Мечтания Винсента прервали голоса из рации.
— Патрульная машина сорок два, нужно добавить несколько ограждений в Нассау и Пайне. Помогите им.
— Да, конечно, сейчас мы подъедем. Отбой.
Сказанное не представляло никакого интереса и тем более угрозы для них с Дунканом, поэтому Винсент снова окунулся в свои грезы.
Пробует на вкус, касается…
Винсент представил, что убийца, вероятно, в данный момент бросает Джоанну на пол и связывает ее. И тут он нахмурился. А будет ли Дункан прикасаться к ней в определенных местах? К груди, между ног?
В Винсенте проснулась ревность.
Джоанна его подружка, а не Дункана. Черт возьми! Если ему захотелось потрахаться, пусть идет и найдет себе девчонку…
Он приказал себе успокоиться. Это все из-за голода. Из-за него иногда начинаешь сходить с ума, он овладевает тобой, как духи зла в тех страшилках про зомби, которые Винсент смотрел в больших количествах. «Дункан — мой друг. Если ему хочется поиграть с ней, пусть играет». Винсент может поделиться.
Винсент нетерпеливо взглянул на часы. Как же до-о-о-олго! Дункан говорил ему, что время не абсолютно. Какие-то ученые провели эксперимент: поставили одни часы на высокой башне, а другие на уровне моря. Те, которые стояли высоко, шли быстрее, чем те, которые стояли на земле. Закон физики, ничего не попишешь. Да и психологически, добавил Дункан, время тоже относительно. Если вы занимаетесь чем-то, что вам нравится, время течет гораздо быстрее. А если ждете чего-то, оно движется как улитка.
Вот как теперь. Ну давай, ну давай, скорее!
Из рации на приборном щитке вновь раздался шум. Опять какая-то информация дорожной полиции, подумал он.
На сей раз Винсент ошибался.
— Центр всем патрульным машинам в Нижнем Манхэттене. Следуйте на Спринг-стрит к востоку от Бродвея. В направлении мастерской флориста. В связи с убийствами, совершенными прошлой ночью на пирсе на Двадцать второй улице и в переулке у Сидар-стрит. Следуйте осторожно.
— О Господи!.. — пробормотал Винсент вслух, уставившись на рацию. Нажав кнопку повторного набора номера на телефоне, он огляделся по сторонам. Пока никаких признаков полиции.
Один звонок, два…
— Ну, возьми же трубку!
Щелчок. Дункан молчит — в соответствии с договоренностью. Но Винсент знает, он его слышит.
— Уходи! Скорее! Сюда едет полиция!
Винсент услышал едва приглушенный вздох. Затем гудки.
— Говорит дорожный патруль три-три-семь… Мы в трех минутах езды от указанного места.
— Принято, три-три-семь… Следуйте по упомянутому адресу. Мы получили сообщение, десять-три-четыре, совершено нападение в шестнадцать восемнадцать, Спринг-стрит. Все свободные подразделения, следуйте в том же направлении.
— Принято.
— Говорит дорожный патруль четыре-шесть-один. Мы следуем в том же направлении.
— Ну скорее, ради Бога! — бормотал Винсент. Он включил зажигание.