— Я же слышал крики! — прошептал Лессер.
— О, это придумала Кара. Она уговорила Кадески сделать антракт, чтобы киношники могли снять сцену пожара в цирке. По его команде все начали кричать. Публике это страшно понравилось — своего рода массовка.
— Но тогда… — вздохнул Кудесник, — это была…
— …иллюзия, — договорил за него Райм. — Все это была лишь иллюзия.
Изобретательность ума, проявленная Неподвижным Человеком.
— Мне бы осмотреть место преступления. — Сакс обвела рукой комнату.
— Конечно, конечно, Сакс! И о чем только я думал? Мы вот сидим тут, болтаем — и загрязняем место преступления.
Звеня оковами, преступник в сопровождении двух полицейских направился к двери — далеко не такой самоуверенный, каким был при первом задержании.
Когда двое бойцов группы захвата собирались выносить Райма из дома, у Селлитто зазвонил телефон.
— Она здесь… — отозвался он и посмотрел на Сакс. — Хотите поговорить с ней? — Селлитто покачал головой. — Ладно, я передам. — И разъединился.
— Звонил Марлоу, — сказал он Сакс.
Начальник патрульной службы. Что случилось? — подумал криминалист, заметив озабоченность Селлитто.
— Он хочет видеть тебя в городе завтра в десять утра, — продолжал детектив. — Это связано с твоим повышением. — Селлитто нахмурился. — Он просил передать тебе что-то насчет твоих оценок на экзаменах. Но что же? — Он уставился в потолок. — Что же это было? — Сакс бесстрастно смотрела на него, хотя Райм заметил, что она вонзила ноготь в руку. — Ах да, вспомнил! — Селлитто щелкнул пальцами. — Он сказал, что ты набрала третий по счету балл за всю историю отдела. — Его лицо вновь выразило озабоченность. — Знаешь, что это означает? — обратился он к Райму. — Теперь с ней сладу не будет.
* * *
Задыхаясь, она мчалась вперед, по бесконечному коридору, выстланному серым линолеумом. Мысли Кары занимали сейчас не покойный Эрик Вейр, не его безумный ассистент Артур Лессер и даже не сверкающая иллюзия пожара в «Сирк фантастик». Нет, Кара думала только об одном — успеет ли она?
Вперед, по полутемному коридору. Мимо закрытых и открытых дверей, из которых до Кары долетали то звуки музыки или телевизора, то слова прощальной беседы: родственники покидали обитателей приюта, так как воскресные часы посещения уже подходили к концу.
Возле палаты матери Кара остановилась, сделала несколько глубоких вдохов и, волнуясь больше, чем перед выходом на сцену, вошла.
— Привет, ма!
Отвернувшись от телевизора, ее мать удивленно заморгала и радостно улыбнулась:
— Ой, посмотрите, кто пришел! Привет, дорогая!
Боже, подумала Кара, глядя в ее сияющие глаза. Она вернулась! Она действительно вернулась.
Подойдя к матери, Кара обняла ее и села на стул.
— Как ты себя чувствуешь?
— Прекрасно. Правда, сегодня немного прохладно.
— Я закрою окно.
— Я уже думала, что ты не придешь, милая.
— Я была очень занята. Ты не поверишь, когда я расскажу, чем именно, мама.
— Жду с нетерпением.
— Не хочешь ли чаю или чего-нибудь еще? — оживленно спросила Кара.
— Нет, ничего не надо… Не выключишь этот телевизор? Лучше я с тобой поговорю. А все из-за этого дурацкого пульта управления — никак не могу заставить его работать. Иногда мне кажется, будто кто-то проникает сюда и меняет кнопки.
— Я рада, что ты еще не заснула.
— Мне так хотелось поболтать с тобой, что я не стала бы засыпать. — Кара улыбнулась. — Я только что думала о твоем дяде, милая. О моем брате.
Кара кивнула. В их семье покойный брат матери считался паршивой овцой. Он уехал на Запад, когда Кара была еще совсем маленькой, и с тех пор не поддерживал связи с семьей. Мать Кары и дедушка не желали говорить о нем, а на семейных собраниях запрещалось упоминать его имя. Тем не менее какие-то слухи все же иногда доходили. Они не отличались достоверностью, но были весьма противоречивы: дядя был геем, он не был геем, был женат, но имел связь с цыганкой, застрелил человека из-за другой женщины, он никогда не был женат и спился, играя в джазе…
Каре всегда хотелось узнать правду о дяде.
— Так что насчет дяди, мама?
— Рассказать?
— Конечно! — Кара подалась вперед и положила руку на плечо матери.
— Когда же это было? Наверное, в мае семидесятого или семьдесят первого. Год точно не помню, уж извини, но уверена, это был май. Твой дядя и несколько его армейских друзей только что вернулись из Вьетнама.
— Он был военным? Я не знала об этом.
— О, в форме он выглядел красавчиком. Конечно, они пережили там ужасное время. Лучшего друга твоего дяди убили у него на глазах. Этот крупный негр умер на руках у твоего дяди. Ну вот, Том и еще один солдат решили помочь семье погибшего друга. Они отправились на юг и купили там корабль. Можешь представить себе дядю на лодке? Я — нет. Мне все это казалось очень странным. И вот они начали ловить креветок. Том сделал себе на этом состояние.
— Мама! — ласково сказала Кара.
Ее мать улыбнулась какому-то своему воспоминанию и покачала головой.
— Корабль… В общем, предприятие оказалось очень удачным. И все удивлялись, потому что никогда не считали Тома умным. — Глаза матери оживились. — Но знаешь, что он обычно говорил им?
— Что, мама?
— Дурак по-дурацки и поступает.
— Хорошее выражение, — прошептала Кара.
— О, он понравился бы тебе, Дженни. Знаешь, как-то раз Том даже встречался с президентом США. И играл в пинг-понг в Китае.
Не замечая того, что Кара тихо плачет, старая женщина продолжала рассказывать ей «Форест гамп» — фильм, который только что видела по телевизору. Дядю Кары на самом деле звали Гил, но в фантазиях ее матери он стал Томом — очевидно, потому, что в фильме снимался Том Хэнкс. Сама Кара превратилась в Дженни — подружку Фореста.
«Нет, нет, нет, — в отчаянии думала Кара, — я все равно не успела бы».
Душа матери пришла и ушла, оставив вместо себя иллюзию.
Рассказ старой женщины перепрыгивал с одной темы на другую: добыча креветок в Мексиканском заливе сменялась ловлей тунца в Северной Атлантике, после чего ее брат, в смокинге, вдруг начинал играть на скрипке на палубе тонущего океанского лайнера. Образы из книг и фильмов переплетались с реальными воспоминаниями. Вскоре «дядя» Кары исчез — как и всякая связь с реальностью, — и рассказ стал безжизненным и скучным.
— Это где-то снаружи, — сказала под конец старая женщина. — Я знаю, что это там. — И закрыла глаза.
Кара сидела возле матери, пока та не уснула. Но ведь мать все-таки приходила в сознание, думала она, иначе Джейнин не стала бы звонить.