— «Семья» была разновидностью коммуны, — сказала Ребекка. — Очень непривычно для меня, так как я выросла в пригороде в типичной капиталистической семье.
Впрочем, когда они начали описывать ее, картина получилась весьма далекой от классических коммунистических теорий. Правило распределения там звучало примерно следующим образом: от каждого то, что требует от него Дэниэл Пелл; каждому то, что решит Дэниэл Пелл.
Тем не менее «семья» функционировала, в общем, неплохо, по крайней мере на практическом уровне. Линда делала все, чтобы наладить быт «семьи», все остальные тоже вносили посильную лепту. Они хорошо питались, а бунгало содержали в чистоте и порядке, в случае необходимости проводя нужный ремонт. У Саманты и Джимми Ньюберга были золотые руки, все технические проблемы решались ими быстро и с удовольствием. По очевидным причинам — краденое хранилось в спальне — Пелл не хотел позволять владельцу бунгало заниматься ремонтом в доме, поэтому все приходилось делать им самим.
— Это было частью жизненной философии Дэниэла, — заметила Линда. — «Самодостаточность». [15] Так называлось эссе Ральфа Уолдо Эмерсона. Я читала его Дэниэлу вслух не меньше десяти раз. Ему нравилось его слушать.
Ребекка улыбнулась.
— Помнишь, как мы читали ночью?
Линда пояснила, что Пелл очень любил книги.
— Он обожал их. Он устроил настоящий ритуал из уничтожения телевизора. Практически каждую ночь я читала что-нибудь вслух, а все остальные собирались вокруг меня на полу в кружок и слушали. Это были прекрасные ночи.
— Были ли у вас в Сисайде какие-нибудь соседи или знакомые, с которыми он поддерживал тесные отношения?
— Нет, у нас не было друзей, — ответила Ребекка. — Пелл не любил завязывать отношения с кем бы то ни было за пределами «семьи».
— Однако были люди, с которыми он знакомился и которые приходили в «семью», оставались у нас на какое-то время, а потом уходили. Он постоянно находил таких людей.
— Таких же, как и мы, оказавшихся на обочине жизни.
Линда немного напряглась.
— Я бы определила это немного иначе, — возразила она после паузы. — Людей, которым не везло в жизни. Дэниэл был очень щедр. Он кормил их, иногда давал деньги.
«Дай голодному еды, и он сделает все, что ты пожелаешь», — размышляла Дэнс, вспоминая характеристику лидера секты в интерпретации Келлога.
Женщины продолжали вспоминать совместную жизнь с Пеллом, но ни одного имени тех, кто ненадолго приходил в их «семью», так и не всплыло в разговоре.
Дэнс перешла к другой теме.
— Недавно Пелл кое-что искал в Интернете. Возможно, следующие слова что-нибудь вам скажут? Одно из них — «Нимью». Я думала, что это имя, прозвище или интернет-пароль.
— Нет, я никогда его не слышала. А что оно значит?
— Имя одной из героинь легенд о короле Артуре.
Ребекка взглянула на Линду:
— Ты их читала?
Линда ничего о них не знала. Не слышали они ничего и ни о какой Элисон.
— Расскажите мне, как проходил типичный день в «семье».
Ребекке было явно трудно подыскать для этого слова.
— Ну, мы вставали, завтракали… Я не знаю.
Пожав плечами, Линда сказала:
— Мы были просто семьей. Мы разговаривали о том, о чем обычно говорят в семье. О погоде, планах, путешествиях, которые мы намечали. О денежных проблемах. Кто чем должен заниматься. Иногда я оставалась на кухне после завтрака, мыла посуду и плакала… от счастья. У меня наконец появилась настоящая семья.
Ребекка согласилась, что их жизнь вряд ли отличалась чем-то существенным от жизни других семей, хотя она явно была не настолько сентиментальна, как ее сестра по преступной группе.
Обсуждение отклонялось от заданной темы, не принося никакой новой информации. В теории проведения допросов хорошо известно, что абстракции затуманивают воспоминания, а конкретные факты, напротив, активизируют память.
— А теперь попытайтесь выполнить мою просьбу возможно точнее, — попросила женщин Дэнс, — выберите какой-нибудь день и расскажите мне о нем. День, который вы обе хорошо помните.
Ни одна из них не смогла припомнить ни одного сколько-нибудь примечательного дня.
— Ну, давайте вспомним какой-нибудь праздник: День благодарения, Рождество, — предложила Дэнс.
— Как насчет Пасхи? — спросила Линда.
— Мой первый праздник там. Мой единственный праздник. Все было так чудесно!
Линда рассказала, как она готовила изысканный обед из продуктов, которые «добыли» Сэм, Джимми и Ребекка. Дэнс сразу отметила эвфемизм, означавший, что троица украла еду.
— Я приготовила индейку, — продолжила Линда. — Целый день коптила ее на заднем дворе. Господи, какое это было удовольствие!
Дэнс настойчиво подводила собеседниц к нужной ей информации:
— Значит, вас там было двое, вы и Саманта. Вы говорили, что она была тихой, застенчивой.
— Мышкой.
— А молодой человек, который был вместе с Пеллом у Кройтонов, — вмешался Келлог. — Джимми Ньюберг. Расскажите о нем.
— Да, он был смешным маленьким щенком, — ответила Ребекка. — Он тоже сбежал из семьи. Откуда-то с севера, если не ошибаюсь.
— Хорошенький. Но у него здесь было не все в порядке. — И Линда постучала пальцем по лбу.
Ее подруга рассмеялась.
— Немного не в себе.
— Однако руки у Джимми были золотые. Он умел все: плотничать, исправлять компьютеры, все, что угодно. Больше всего его увлекали компьютеры, он даже собственные программы писал. Он нам о них рассказывал, но мы ничего не понимали в том, что он говорил. Он хотел создать собственный веб-сайт. Еще тогда, когда их ни у кого не было. Мне кажется, он был очень талантлив. Мне было его жаль. Дэниэл не любил Джимми. Он его выводил из себя. Думаю, что он хотел парня выгнать.
— Кроме того, для Дэниэла главное — женщины. Мужчины ему мешали.
Дэнс вернула их к празднику.
— День был очень хороший, — продолжала Линда. — Солнечный. Теплый. Мы включили музыку. Джимми сделал замечательную акустическую систему.
— Вы молились?
— Нет.
— Даже несмотря на то что была Пасха?
— Я предложила, — вспомнила Ребекка. — Но Пелл сказал «нет».
— Верно, — подтвердила Линда. — Он очень расстраивался во время молитв.
«Из-за отца», — предположила Дэнс.
— Мы играли в разные игры во дворе. В тарелочку, в бадминтон. Потом я накрыла обед.