Через двадцать минут над безлюдным районом в восточной части Вирджинии, над непроходимой чащей высоких сосен, отказал мотор. Перси удалось посадить крохотный самолет на грунтовую дорогу, самостоятельно прочистить топливопровод и снова взлететь, вернувшись домой без происшествий.
Маленькая «Сесна» не получила никаких повреждений, поэтому владелец самолета так и не узнал о приключениях, выпавших на долю Перси. В действительности единственным неприятным последствием этого полета стала взбучка, полученная от матери. Директор школы донес, что Перси снова дралась и разбила в кровь нос Сюзен-Бет Хэлуорт.
— Мне пришлось уйти, — объяснила Перси. — Издевательствам не было конца. Иначе как троллем меня не называли. Вообще каких только прозвищ у меня не было!
— Дети могут быть очень жестокими, — согласился Белл. — Если бы я узнал, что мои мальчишки делают что-либо подобное, я бы надрал им уши. Подождите, сколько вам тогда было?
— Тринадцать.
— А разве самостоятельно летать можно не с восемнадцати?
— С шестнадцати.
— И все равно… как же вам разрешили?
— Просто меня не поймали, — улыбнулась Перси. — Вот и все.
— А…
Они с Роландом Беллом сидели в ее комнате охраняемого дома. Полицейский наполнил фляжку замечательным самогоном — подарком от осведомителя, прожившего здесь пять недель. Они уселись на зеленый диван. Перси откинулась назад, а Белл, милостиво убрав громкость постоянно хлюпающей рации, уселся склонившись вперед. Такая поза была вызвана не неудобной мебелью, а его поразительной осторожностью. Белл улавливал краем глаза пронесшуюся у двери муху, малейшее шевеление занавесок, и его рука тотчас же непроизвольно опускалась к одному из двух больших пистолетов.
По просьбе полицейского Перси продолжила рассказ о своей летной карьере. Сертификат пилота-ученика она получила в шестнадцать, через год у нее уже был диплом летчика без права работы по найму, а в восемнадцать она стала полноправным летчиком, допущенным к работе в коммерческих авиакомпаниях.
К ужасу родителей, Перси бежала из табачного бизнеса (отец говорил, что работает на «плантации», хотя для всех остальных это была корпорация с годовым оборотом в шесть миллиардов долларов) и получила диплом инженера. («Уход из университета был первым разумным поступком в ее жизни», — сказала как-то раз мать Перси ее отцу. На памяти девушки мать впервые встала на ее сторону. Правда, потом мать добавила: «В технологическом институте ей будет гораздо проще найти жениха». Этим пожилая женщина хотела сказать, что у мужчин, связанных с техникой, требования гораздо ниже.)
Но Перси интересовали не парни и вечеринки. Ее волновало только одно: самолеты. Каждый день, когда ей предоставлялась возможность и позволяли финансы, она поднималась в воздух. Получив сертификат летного инструктора, Перси начала обучать других. Эта работа ей совсем не нравилась, но она согласилась на нее по одной очень простой причине: часы, проведенные в воздухе в кабине инструктора, регистрировались в летном журнале как налетанные в качестве первого пилота. Что должно было прийтись кстати, когда она начала бы обивать пороги авиакомпаний.
Закончив институт, Перси начала жизнь безработного летчика. Уроки, выступления на праздниках, воздушные прогулки, случайные полеты за левым штурвалом самолета какой-нибудь маленькой чартерной компании. Воздушное такси, гидросамолеты, обработка полей, трюки на киносъемках, полеты на древних бипланах в погожие воскресные дни на провинциальных карнавалах.
— Мне пришлось тяжело, очень тяжело, — призналась Перси. — Наверное, все равно что начинать службу в полиции.
— Думаю, общего много, — согласился Роланд Белл. — Став шерифом Хоггстона, я в основном ловил нарушителей скоростного режима на дорогах. Три года подряд у нас не было ни одного убийства, даже по неосторожности. Потом я начал продвигаться вверх, получил должность заместителя шерифа округа, работал в дорожном патруле. Но опять же по большей части приходилось вытаскивать пьяных из искореженных машин и ловить самогонщиков. Поэтому я вернулся в Нью-Йорк и учился на криминалиста-социолога. Потом я перебрался в Уинстон-Салем и получил золотой значок.
— Что?
— Закончил курсы следователей. Еще до первого самостоятельного дела меня дважды избили, трижды в меня стреляли… Да, когда чего-то просишь, надо быть осторожным: вдруг получишь то, что просил. Вы слышали эту поговорку?
— Но вы ведь занимались тем, чем хотели.
— Ну да. Знаете, моя тетя, воспитавшая меня, частенько говаривала: «Человек идет туда, куда его направляет Господь». По-моему, в этом что-то есть. Но мне очень хочется узнать, как вы основали собственную компанию?
— Мы основали ее втроем: Эд — мой муж, Рон Тэлбот и я. Лет семь-восемь назад. Но сначала я сделала остановку в пути.
— То есть?
— Завербовалась в армию.
— Вы не шутите?
— Нет. Я тосковала по небу, но никто не принимал меня на работу. Понимаете, для того чтобы устроиться в крупную компанию, необходимо иметь допуск к полетам на соответствующих типах самолетов. А для этого надо оплатить обучение в воздухе и в тренажерном зале на земле. Естественно, из собственного кармана. Аттестат, позволяющий летать на большом реактивном лайнере, может стоить до десяти тысяч долларов. Я не могла себе это позволить, поэтому двери на регулярные линии мне были закрыты. И тут меня осенило: я могу завербоваться в армию, и тогда мне будут платить за то, что я летаю на самых сексуальных самолетах на земле. Так я попала на флот.
— А почему именно туда?
— Из-за авианосцев. Мне очень захотелось взлетать с движущейся взлетно-посадочной полосы.
Белл поморщился. Увидев ее вопросительно поднятую бровь, он объяснил:
— Если вы еще не догадались, я не очень большой поклонник вашего ремесла.
— Вы не любите летчиков?
— Нет-нет, что вы. Я не люблю летать.
— Вы предпочитаете, чтобы в вас стреляли?
Белл не задумываясь кивнул.
— Вам доводилось участвовать в бою? — спросил он.
— Разумеется. В Лас-Вегасе.
Белл нахмурился.
— В тысяча девятьсот девяносто первом году. В отеле «Хилтон». На третьем этаже.
— Не понимаю.
— Вам приходилось слышать о деле Тейлхука?
— Да, что-то помню. Кажется, несколько пьяных летчиков пристали к женщинам… Так вы там были?
— Да, меня тоже пытались потискать и облапать. Одного лейтенанта я уложила на пол, другому сломала палец. Хотя, к сожалению, он был настолько пьян, что почувствовал боль лишь на следующий день.
Перси снова приложилась к фляжке.
— Дело действительно было так плохо, как о нем писали?
Она ответила не сразу.