Не пробежав и двадцати футов, она услышала голоса.
— Я должен идти… ты понимаешь… что я говорю? Убирайся.
Белый, мужчина.
Неужели это Танцор?
Учащенное сердцебиение.
«Успокойся, — приказала Сакс. — Дыши ровно. Стрельба — это прежде всего дыхание».
(Но на аэродроме она задыхалась от страха.)
— Ты чё говоришь?
Другой голос, принадлежащий чернокожему мужчине. Какой-то жуткий. Амелии стало страшно.
— Да я достану бабки, достану. Целую кучу. Шестьдесят у меня уже есть, я тебе говорил? И я еще достану. Достану сколько нужно. У меня клевая работа, мать твою. Козлы меня выгнали оттуда. Я слишком много знал.
Оружие — это лишь продолжение твоей руки. Целься собой, а не оружием.
(Но вчера, на аэродроме, она совсем не целилась. Распластавшись на брюхе, будто перепуганный заяц, она палила в белый свет — самое бесполезное и опасное занятие для человека с огнестрельным оружием.)
— Ты понял? Я передумал, ясно? Оставь меня в покое… иди своей дорогой. Дам я тебе… эти демми.
— Ты не сказал, куда мы идем. Где будем искать банки? Сначала скажи. Где? Говори!
— Ты никуда не пойдешь. Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое.
Сакс начала медленно подниматься по лестнице.
«Определить цель, оценить обстановку, трижды нажать на курок. Вернуться в укрытие. Определить цель, при необходимости снова трижды нажать на курок. И опять в укрытие. Только не дрейфить», — думала она.
(Но на аэродроме она сдрейфила. Жуткая пуля просвистела у самого лица…)
«Забудь об этом. Сосредоточься».
Подняться еще на несколько ступеней…
— А теперь ты говоришь, что задарма я их не получу, так? Теперь ты говоришь, я должен платить, мать твою!
Самое тяжелое — это ступени. Колени, ее слабое место. Артрит, мать его…
— Вот. Здесь десяток демми. Забирай и проваливай.
— Десять таблеток. И мне не нужно ничего тебе платить?
Приближающиеся шаги.
Теперь Сакс почти могла выглянуть на станцию. Она приготовилась стрелять. Девочка, если он делает движение в любую сторону больше чем на шесть дюймов — стреляй. Забудь о правилах. Три выстрела в голову. Бах, бах, бах. Забудь о груди. Забудь…
Внезапно лестница исчезла.
— Аах…
Из глубины груди Сакс вырвался приглушенный крик. Она полетела вниз. Ступенька, на которую она поставила ногу, оказалась ловушкой. Опора была удалена, и бетонная плита едва держалась на двух картонных коробках из-под обуви. Под весом Сакс коробки смялись, и она, потеряв равновесие, опрокинулась назад и покатилась вниз по лестнице. «Глок» вывалился из ее руки. Молодая женщина начала было кричать: «Десять-тринадцать, ответьте…», но тут заметила, что провод микрофона выдернут из рации.
Сакс больно ударилась спиной о бетон, налетев головой на опору перил. Оглушенная, она перекатилась на живот.
— О, чудненько, — послышался сверху голос белого.
— Кто там, мать его? — спросил черный.
Оторвав голову от пола, Сакс разглядела на лестнице два силуэта. Мужчины с любопытством смотрели на нее.
— Дерьмо! — выругался негр. — Мать твою! Что здесь происходит, мать твою?
Белый, подхватив бейсбольную биту, не спеша направился вниз.
«Со мной все кончено, — подумала Сакс. — Все кончено!»
Нож с выкидным лезвием остался у нее в кармане. Ей потребовались все до последней унции силы, чтобы вытащить из-под себя правую руку. Перекатившись на спину, молодая женщина потянулась в карман. Но было уже слишком поздно. Ухмыляясь, бродяга наступил ей на руку, пригвождая ее к полу.
«О господи, Райм, я все испортила. Жаль, что вчера не удалось как следует проститься… Прости… Извини…»
Сакс инстинктивно подняла руку, защищаясь от удара, пытаясь найти взглядом пистолет. Он отлетел слишком далеко.
Жилистая рука, жесткая, словно лапа хищной птицы, вытащила нож у нее из кармана. Отбросив его в сторону, коротышка выпрямился, беря биту поудобнее.
«Папа, — обратилась Сакс к своему покойному отцу, — здорово я здесь напортачила? Сколько правил нарушила?»
И тут же вспомнила: отец предостерегал ее, что на улице можно погибнуть, потеряв бдительность лишь на одну секунду.
— Ну а теперь расскажи мне, что ты здесь делала, — пробормотал белый, рассеянно помахивая битой, словно выбирая, что ломать в первую очередь. — Черт побери, кто ты такая?
— Ее зовут мисс Амелия Сакс, — сказал бездомный негр, и голос его почему-то прозвучал совсем не бездомным. Спустившись с лестницы, он быстро подошел к белому, ловко отбирая у него биту. — И если я не ошибаюсь, она пришла за тобой, дружок. Как и я.
Прищурившись, Сакс разглядела, что негр выпрямился, превращаясь в Фреда Деллрея. Огромный «Зиг-Зауэр», зажатый в его руке, был направлен на изумленного бродягу.
— Ты коп?
— ФБР.
— Проклятие! — сплюнул коротышка, с отвращением закрывая глаза. — Не везет так не везет, мать твою!
— Не-ет, — протянул Деллрей. — Везение не имеет к тебе никакого отношения. А сейчас я надену на тебя наручники, а ты не будешь сопротивляться. Если только пикнешь, тебе будет больно, очень больно, и много месяцев. Договорились?
* * *
— Фред, как тебе это удалось?
— Запросто, — пробормотал долговязый агент ФБР. Они с Сакс стояли перед входом на заброшенную станцию метро. Деллрей по-прежнему был в рванье; от грязи, которой он вымазался с ног до головы, изображая недели, проведенные на улицы, несло нестерпимым зловонием.
— Райм поведал мне о том, что приятель Танцора глотает таблетки и живет в метро, ну и я сразу понял, куда мне идти. Купил сумку пустых банок и переговорил с кем нужно. Получил точные указания, как найти особняк нашего друга.
Он кивнул в сторону входа в метро. Рядом стояла полицейская машина, на заднем сиденье которой сидел скованный Джоди. У него был жалкий растерянный вид.
— Почему ты не поставил нас в известность?
Ответом ей был смех. Сакс знала, что вопрос ее бесполезный. Тайные агенты редко посвящают в свои замыслы кого бы то ни было, в том числе коллег-полицейских и особенно начальство. Ник, ее бывший возлюбленный, также был тайным агентом, и в его жизни было чертовски много такого, о чем она понятия не имела.
Сакс потерла ушибленный бок. Боль была невыносимой, и врачи потребовали, чтобы она сделала рентгеновский снимок. Подойдя к Деллрею, молодая женщина сжала его бицепс. Она всегда чувствовала себя неловко, принимая благодарность, в этом они с Раймом были одинаковы, но сейчас слова признательности слетели с уст сами собой: