И наконец, в распоряжении полиции окажутся табели рабочего времени, свидетельствующие о том, что «специалист по хозяйственно-техническому обслуживанию» отсутствовал на рабочем месте как раз в те часы, когда были совершены преступления.
Мяч в корзине!
Предсмертная записка лежит у меня в кармане – довольно сносная имитация почерка Мигеля-5465 с образцов на погашенных чеках и аннулированных заявлениях на ссуды, в свою очередь, скопированных с помощью сканера и до неприличия легко доступных в Интернете. Бумага идентична купленной им с месяц назад в ближайшей от дома аптеке, паста из такой же широко распространенной шариковой ручки, каких дома у Мигеля-5465 найдется с дюжину.
А поскольку полиции меньше всего нужно затяжное расследование дела, затрагивающего интересы «ССД», ее главного информационного поставщика, она поставит на этом точку. Убийца мертв. Дело закрыто. А я уединюсь в «кладовой», проработаю все свои ошибки и учту их в будущих трансакциях.
Разве не так все мы набираемся жизненной мудрости?
Что касается деталей инсценировки самоубийства, то, готовясь к ней, я воспользовался описанием местности из справочника «Гугл – планета Земля» и простейшей прогнозирующей программой. Та выдала наиболее вероятный маршрут, по которому Мигель-5465 будет добираться до дома: от станции подземки по дорожке через небольшой парк посреди Куинса, вплотную прилегающий к скоростной автостраде. Парк этот обычно безлюден из-за постоянного рева автомобилей и воздуха, загазованного выхлопами дизельных двигателей. Там я догоню его и со спины – не хочу, чтобы он узнал меня и насторожился, – нанесу несколько ударов по затылку железной трубой, начиненной стальными шариками. Потом суну ему в карман предсмертную записку, подтащу тело к ограде над автострадой и скину с высоты пятидесяти футов в поток мчащихся на полной скорости автомашин.
Мигель-5465 идет не спеша, заглядывает в витрины магазинов. Я следую за ним на расстоянии тридцати-сорока футов, голова опущена, слушаю, как и многие другие прохожие, музычку, расслабляясь после рабочего дня, – хотя на самом деле мой айпод выключен (вот музыку я как раз не коллекционирую).
Еще один квартал, и парк. Я…
Стоп, что-то не так. Мигель-5465 не поворачивает к парку. Останавливается у корейского рынка, покупает букет цветов, покидает торговый ряд и направляется к безлюдному спальному району.
Пропускаю новую информацию через мозговую базу данных. Прогноз машины не сработал.
Чем вызвано изменение в поведении? Кому предназначены цветы? Любовнице? Родственнице?
И как могло случиться, черт побери, что я чего-то не знаю о личной жизни Мигеля-5465?
Информационные засоры! Как я их ненавижу!
Ну нет, это уж совсем никуда не годится. Цветы для любовницы совершенно не вяжутся с типом убийцы-самоубийцы.
А Мигель-5465 продолжает шагать по тротуару. Воздух насыщен весенними запахами свежеподстриженных газонов, сирени и собачьей мочи.
Ах вот в чем дело. Уф, от сердца отлегло.
Уборщик сворачивает в ворота кладбища.
Ну конечно, могила жены и ребенка. Все в порядке, прогноз не подкачал. Домой он все равно пойдет через парк. Просто небольшая задержка. Она даже вписывается в сценарий: последнее прощай – прости, дорогая, что я насиловал и убивал в твое отсутствие.
Иду следом на почтительном расстоянии, бесшумно ступая в мягких туфлях на резиновой подошве.
Мигель-5465, никуда не сворачивая, доходит до надгробия. Остановившись, осеняет себя крестным знамением и опускается на колени для молитвы. Потом кладет цветы рядом с четырьмя букетами, отмеченными разными стадиями увядания. Почему походы на кладбище не отражаются в Сети?
Ну конечно – он платит за цветы наличными.
Встает с колен и направляется к выходу.
Иду за ним, глубоко дыша.
И вдруг:
– Простите, сэр!
Останавливаюсь как вкопанный. Медленно оборачиваюсь. Ко мне обращается кладбищенский смотритель. Неслышно приблизился по пружинистому ковру подстриженной влажной травы. И переводит взгляд с моего лица на правую руку, которую я опускаю в карман. Он успел или не успел заметить надетую на нее желтоватую матерчатую рукавицу.
– Здрасьте, – говорю я.
– Я увидел, как вы здесь прячетесь в кустах.
Ну что ответить на это?
– Прячусь? В кустах? Я?
Взгляд кладбищенского смотрителя свидетельствует о его готовности встать на защиту своих не способных постоять за себя подопечных.
– Могу я узнать, чью могилу вы навещаете?
Имя смотрителя значится на бейджике, прицепленном к его комбинезону, но я не могу разглядеть его. Стоуни? Что это за имя такое? Я негодую. Это все из-за «них» – «тех», кто преследует меня. Из-за «них» я забываю об осторожности. Меня дезориентируют все эти помехи, информационный шум! Ненавижу «их», ненавижу «их», ненавижу…
Выдавливаю у себя на лице скорбную улыбку.
– Я друг Мигеля.
– А, вы знали Кармелу и Хуана?
– Да, знал.
Стоуни (а может, Стэнли?) раздумывает, почему я здесь, если Мигель-5465 давно ушел. Переминается с ноги на ногу. Нет, все-таки Стоуни. Рука тянется к подвешенной на поясе рации. Я не помню имена на могильных плитах. Возможно, смотритель подловил меня, и жену Мигеля зовут Роса, а сына Хосе.
Неинтересно, когда другие люди оказываются сообразительнее тебя.
Стоуни смотрит на рацию, а когда поднимает глаза, лезвие ножа уже наполовину у него в груди. Один, два, три удара. Стараюсь не попадать в грудинную кость, иначе можно палец вывихнуть, я это знаю по собственному горькому опыту. Сильно болело.
Ошеломленный смотритель проявляет неожиданную прыть. Не хватается за рану, но наваливается на меня и цепляется обеими руками за мой воротник. Я пытаюсь оторвать их, мы боремся, тянем, толкаем, исполняя танец смерти среди могил, пока его руки не отваливаются сами. Стоуни падает спиной на дорожку, извилистую полоску асфальта, ведущую к кладбищенской конторе. Его рука находит рацию, и в то же мгновение мой нож находит его шею.
Два быстрых и умелых надреза вскрывают артерию или вену, а может, ту и другую разом, и в воздух выплескивается удивительно мощный фонтан крови.
Поспешно уворачиваюсь.
– Не надо, что вы делаете? – хрипит Стоуни, зажимая рану. Поскольку его руки мне больше не мешают, проделываю ту же операцию на шее с другого бока – и не могу остановиться. Кромсаю бедного смотрителя, хотя в этом уже нет необходимости, но я взбешен, обезумел от ярости на «них», за то, что выбили меня из колеи. Вынудили воспользоваться аварийным выходом в лице Мигеля-5465. Вывели из душевного равновесия, и в результате я утратил сегодня бдительность.
Еще несколько режущих ударов ножом по горлу… Я выпрямляюсь, отступаю на шаг и с полминуты наблюдаю, как мужчина теряет сознание. Через минуту жизнь уступает место смерти.