Со стороны смотрелись они комично: Моська наседала на слона, а тот краснел и смущенно разводил руками. Ольга Семеновна, подобно многим прирожденным руководителям, умудрялась выглядеть величественно при невысоком росте и субтильной конституции.
– Так он сказал, что родитель, Ольсеменна…
– А имя-отчество ты спросить не мог? Извините, Владимир Александрович.
– Если у каждого… – начал было охранник, но Ольга Семеновна посмотрела на него взглядом, сделавшим бы честь самой горгоне Медузе.
– Никакого порядка! – пожаловалась она Данилову. – За всем надо смотреть! Всех надо контролировать! Для вас, Владимир Александрович, наверное, это дико, вы ведь привыкли иметь дело с дисциплинированными людьми.
– Разные бывают люди, Ольга Семеновна.
– Да, – согласилась завуч. – Но мне почему-то… Ах, не будем о плохом, давайте лучше о хорошем! До начала встречи еще двадцать минут, можно устроить небольшое чаепитие.
Во время небольшого чаепития с огромным количеством сдобы и сладостей, радушно выставленных на стол Ольгой Семеновной, Данилов узнал, что у них с Еленой растет не добродушный оболтус, а «совершенно замечательный во всех отношениях мальчик с задатками лидера, которому немного не хватает усидчивости». Ну, примерно то же самое, только другими словами.
– А можно взглянуть на план вашего выступления? – как о чем-то само собой разумеющемся спросила Ольга Семеновна, закончив расхваливать Никиту.
– План? – удивился Данилов. – У меня его нет.
Никита, когда Данилов поинтересовался регламентом, сказал, что обычно все гости рассказывают два-три случая из жизни, а потом отвечают на вопросы. Данилов подобрал на его взгляд подходящие, то есть поучительные: про пожар, про то, что не надо лазить через заборы, и про то, как иногда приходится выезжать на ложные вызовы. Но зачем писать план? Можно ведь по памяти рассказать, без бумажки, так интереснее и живее.
– Гм… – Ольга Семеновна явно была озадачена. – А как же вы выступите без него? У нас как-то не принято…
– Если вы беспокоитесь о том, чтобы я не сказал ничего лишнего…
– Да-да, Владимир Александрович! – закивала Ольга Семеновна. – Без ненужных подробностей. Никаких трупов, рек крови, гор дымящегося мяса…
Данилов, на что уж бывалый человек, и то внутренне содрогнулся, представив себе реки крови, текущие меж гор дымящегося мяса.
– Смерти вообще не надо касаться, это, знаете ли, очень болезненная тема. Не только сама по себе, но и интерес к ней у некоторых наших учеников нездоровый. И вот еще, Владимир Александрович, – Ольга Семеновна запунцовела не только щеками, но и ушами, – вы, возможно, во время работы употребляете.
– Никогда! – перебил Данилов. – Только после, и то нечасто.
– Ах, я не об этом! – Ольга Семеновна как-то залихватски щелкнула пальцами по шее. – Я о ненормативной лексике.
– Ну что вы! – Данилов даже смутился немного. – Во-первых, у вас, Ольга Семеновна, не совсем верные представления о нашей работе и словах, которые мы употребляем. Во-вторых, моя мама преподавала в школе русский язык, и чему-чему, а грамотно излагать свои мысли она меня научила.
– Прекрасно! – просияла Ольга Семеновна и повела Данилова знакомиться с директором школы…
Все оказалось не так уж и страшно. Во всяком случае, ученики смотрели на Данилова не с плохо скрываемой ненавистью (кто, мол, к нам приперся, да еще в наше законное послеурочное время?), а с интересом. Нечасто в школы приходят врачи спасательных отрядов, да еще такие, чей светлый образ заочно овеян славой.
Рассказ о Большом Пожаре выслушали с интересом, не перебивая. Напомнив, насколько важно своевременно сообщать о пожарах, да и о любых чрезвычайных ситуациях, Данилов перешел ко второму рассказу – про мужика, которому не удалось перелезть через кладбищенскую ограду. Рассказывал все как есть, хотя, возможно, про кладбище упоминать и не стоило, можно было заменить его складом или, скажем, парком, потому что при его упоминании по актовому залу, в котором проходила встреча, пробежало оживление. Когда Данилов дошел до освобождения пострадавшего и спуска его с ограды, одна из девушек, на вид десяти– или одиннадцатиклассница, сидевшая в третьем ряду, подняла руку.
– Пожалуйста, – разрешил Данилов, хотя, по идее, полагалось бы отвечать на вопросы по окончании рассказа, но ведь до него оставалась буквально пара слов.
– Скажите, а зачем он лез на кладбище ночью?
– Ну… – Данилов осекся на полуслове. – Знаете, внятного ответа на этот вопрос так и не удалось получить, потому что пострадавший был сильно напуган, замерз и потерял какое-то количество крови. Не до бесед по душам нам было.
– А у него не было каких-нибудь амулетов?
– Мне он их не показывал.
– Спасибо, – поблагодарила девушка и села.
Тотчас же подняла руку ее соседка.
– А как вы относитесь к смерти? – спросила она. – Или вы так к ней привыкли, что и не замечаете?
Директор, завуч и еще двое педагогов, сидевшие в первом педагогическом ряду, тотчас же обернулись.
– Смерть есть смерть, – сказал Данилов. – Сталкиваясь с нею хоть в быту, хоть на работе, всегда испытываешь некую оторопь. Словно холодом повеяло или тень какая-то надвинулась. В общем, мороз по коже и как-то не по себе. Привыкнуть к ней невозможно, во всяком случае, я, например, не смог, хотя работаю врачом не первый год.
Еще одна поднятая рука. Спрашивают только девушки, мужская половина учащихся не проявляет никакой инициативы.
– Давайте не будем мешать Владимиру Александровичу! – Ольга Семеновна встала, обернулась к залу и пару раз хлопнула в ладоши. – Он еще не все рассказал.
– Почему же? – громко сказал Данилов. – Если есть вопросы, их надо задавать.
Ольга Семеновна поджала губы, но ничего больше не сказала, села на свое место и скрестила руки на груди, словно пытаясь отгородиться от происходящего. Данилов кивнул девушке, поднявшей руку, – прошу, мол.
– Вы – хороший врач?
Вопрос был очень неожиданным.
– Хочется надеяться, что да, – скромно ответил Данилов.
– И ваши коллеги – тоже хорошие врачи? Они могут спасти умирающего?
– Иногда это удается. А что?
– То есть вы верите в профессионализм ваших коллег?
– Да.
– А вам никогда не хотелось увидеть смерть? Взять и умереть, только не до конца…
– Сергеева! – хором воскликнули Ольга Семеновна и полная брюнетка в огромных «черепашьих» очках, вскакивая со своих мест. – Выйди из зала!
– Давайте я отвечу, раз уж спросили, – сказал Данилов и посмотрел на Сергееву, которая уже начала пробираться к выходу. – Умереть не до конца означает сделать с собой что-нибудь, надеясь на то, что коллеги меня спасут, я вас правильно понял? Сбегать, так сказать, на минуточку в загробный мир и вернуться? Как хоббит – туда и обратно?