— Унитиол – при отравлениях сердечными гликозидами, соединениями мышьяка, висмута, хлора, ртути, а также при алкогольной интоксикации, — Ольга отвечала спокойно, не выказывая никаких эмоций. — Тиосульфат натрия – также при отравлениях соединениями мышьяка и ртути плюс при отравлениях цианидами, соединениями свинца и йода, атропин – при отравлениях фосфорорганическими инсектицидами.
— А можете перечислить основные причины дыхательной недостаточности при отравлениях? — второй вопрос Холодкова был под стать первому.
— Альвеолярная гиповентиляция, вызванная угнетением дыхательного центра, слабостью или параличом дыхательной мускулатуры и острым обструктивным синдромом. — Ольга продолжала отвечать так же бесстрастно – у каждого педагога свой способ проверки знаний. — Нарушение свойств альвеолярно-капиллярной мембранной проницаемости. Нарушения соотношения объема вентиляции и гемоперфузии легких.
— Спасибо, — сквозь зубы процедил Холодков и продолжил свой рассказ о родной кафедре.
Что было сделано для развития отечественной токсикологии, какие написаны монографии, по каким темам защищались диссертации, и так далее… Рассказ растянулся более чем на час. Холодкова не перебивали, а он не задавал вопросов. В заключение он раздал курсантам распечатки плана занятий и предупредил:
— У нас принято самостоятельно изучать материал до занятия, чтобы приходить подготовленными. Сами понимаете, в невспаханную землю сколько семян не бросай – ни одно не взойдет. Так что читайте, вникайте, а на занятиях станем углублять и закреплять. Ясно вам, доктора?
Слово «доктора» Холодков произнес с иронией, даже с презрением. Произнес так, что оно прозвучало как «придурки».
Доктора промолчали. Холодков буркнул под нос нечто невнятное, должно быть, слова прощания, и ушел.
— Уникальный экземпляр!
— Да козел он! Самый настоящий козел!
— Кто это был, народ?
— Это был доцент Холодков по прозвищу Холодец, — просветил тот, что сидел перед Даниловым. — Во всем Склифе, где дерьма хватает с избытком, нет никого хуже. Тупой, склочный и крайне злопамятный, учтите на будущее. В отношении Холодца все, включая и заведующего кафедрой, и дирекцию, придерживаются древнего принципа – не тронь, вонять не будет, хотя это и не совсем верно. Холодец воняет, и когда его не трогают, только не так сильно.
— Сколько фасона, умноженного на гонор! — оценил кто-то из женщин.
— А что вы хотите? Холодков – голубых кровей, не чета нам с вами. Его тесть сидел в Минздраве на большом посту, благодаря чему Холодец и вылез в доценты. Однако реорганизации [2] тесть не пережил – поперли его, бедолагу, на пенсию. Карьера Холодца сразу же встала, докторскую ему завалили, с кафедры и из Склифа, можно сказать, уже выжили.
— Как это выжили, если мы только что его видели? — спросил Данилов.
— Его отправляют в сто тридцать шестую больницу заведовать отделением токсикологии. — Судя по осведомленности, можно было догадаться, что говоривший долгое время работал в Склифе. — Наша переподготовка – его лебединая песня. И споет он ее нам во весь голос, будьте уверены!
Отделение токсикологии в 136-й городской больнице было решено создать в помощь Московскому Центру острых отравлений, расположенному в НИИ Скорой помощи имени Склифосовского. Москва растет, а соответственно, растет и число отравлений. Часть токсикологов из Склифа переходила на новое место. Их заменяли новыми врачами, одним из которых оказался Данилов. Оказался совершенно, можно сказать, случайно. Пришел поинтересоваться насчет работы в физиотерапевтическом отделении, а в итоге попал в токсикологию.
— Наша работа требует определенной самоотверженности. — На Данилова заведующий отделением произвел благоприятное впечатление и Данилов на него, кажется, тоже. — С другой стороны, высокие требования и постоянное напряжение довольно неплохо оплачиваются. Зарплата плюс надбавки плюс ежемесячные премии…
Ежемесячные премии – любимая тема руководства. Данилов, как человек бывалый, больше ориентировался на размер оклада.
Оклад Данилова полностью устраивал.
— Не подумайте, что я набиваю себе цену, но мне действительно надо бы день-два на размышление, — сказал Данилов.
— Серьезный шаг конечно же требует обдумывания, — согласился заведующий. — Можете думать четыре дня, но не больше. Со следующего понедельника начинается последний в этом учебном году цикл переподготовки, и желательно бы вам на него успеть. Если, конечно, вы надумаете.
Через день Данилов позвонил и сказал, что согласен, а в пятницу утром пришел устраиваться на работу. В отделе кадров было какое-то столпотворение, кто увольнялся, кто оформлялся, поэтому он не успел даже толком познакомиться с коллегами и отделением. Заведующий показал ему, куда явиться в понедельник, выделил шкафчик в раздевалке, на ходу представил старшей сестре и отправил домой.
— А направление на учебу, Борис Михайлович? — напомнил Данилов.
— В понедельник все оформим, по ходу дела, — махнул рукой заведующий. — Не волнуйтесь. Мы же тут все свои, одна семья, можно сказать. Ксерокопии диплома и свидетельства об окончании интернатуры в кадрах заверили?
— Заверил.
— Вот и славно. До понедельника!
Борис Михайлович, несмотря на свою внушительную комплекцию, обладал свойством исчезать мгновенно, словно проваливаться сквозь землю. Только что был здесь – и нет его. Удивляясь такому проворству, Данилов ушел домой…
— Давайте познакомимся, что ли! — предложил Данилову сосед по парте. — Агейкин Игорь, сюда попал из общей реанимации Склифа, где в режиме «сутки через двое» оттрубил семь лет…
Оказалось, что Агейкин, Данилов и еще двое врачей – бывший анестезиолог Обинской районной больницы Троицкий и Рымарева, тоже пришедшая на учебу из общей реанимации Склифа, — будут работать вместе. Остальные врачи приехали из разных областных центров – Екатеринбурга, Нижнего Новгорода, Тулы, Ростова-на-Дону, Калининграда, Новосибирска, Перми и Саратова. После учебы им предстояло вернуться в родные края.
На смену Холодкову явилась блеклая дама неопределенного возраста, представившаяся ассистентом Ириной Ивановной. Ирина Ивановна устроила перекличку, забрала у Данилова и Троицкого копии аттестатов и свидетельств, продиктовала по памяти список необходимой литературы, а затем провела занятие, посвященное классификации токсинов и особенностям их воздействия на человеческий организм. Говорила сама, время от времени задавая аудитории всего один вопрос:
— Всем ясно?
Курсанты дружно кивали и слушали дальше. Некоторые делали записи. Данилов слушал. Все, что говорила Ирина Ивановна, было ему знакомо.
— Надеюсь, что завтрашний день пройдет поинтереснее, — вслух подумал Данилов, когда первый день занятий закончился.