Спустя какое-то время писец Мериториума затих. Воин бесшумно приступил к делу: раздробил навершием меча грудину смертного и несколькими ударами взломал ребра. Раздвинув их словно крылья и обнажив внутренние органы, убийца выпихнул труп из туннеля. Тело с влажным чавканьем шлепнулось на пол. Его содержимое начало просачиваться наружу. Включая запах.

Талос оглядел свою работу — старика с вырванными глазами, выпотрошенного писца помоложе. Его девятая и десятая жертвы с тех пор, как час назад он проник в крепость. Какой чудесной находкой они станут для какого-нибудь случайного уборщика.

Воин задержался лишь для того, чтобы протереть свой клинок и вложить в наголенные ножны. Как раз в эту секунду взвыли сирены.

Талос озадаченно покосился вниз, но трупы пока никто не потревожил. Сирены продолжали бушевать. Звучало это так, словно весь монастырь завопил от ужаса — что в каком-то смысле было правдой. Где-то в коридорах необъятной крепости нашли один из прежних шедевров, оставленных им или его братьями.

XVIII
ВНЕДРЕНИЕ

Планом Гурона легко было восхититься, как и энтузиазмом, с которым владыка Корсаров представил его на рассмотрение. Демонстрируя удивительное смирение и доверительное отношение к сотне воинов, которых он собирался послать на смерть, тиран явился на борт «Завета» с минимальным количеством охраны. Он лично обратился к Повелителям Ночи. Стоя на мостике «Завета» с двумя гвардейцами-терминаторами по бокам, повелитель Корсаров изложил свой план в деталях и наметил возможные пути атаки Повелителей Ночи. Он даже упомянул, что в конечном счете прибытие Восьмого легиона стало редкостной удачей. Их бойцы больше подходили для первой стадии вторжения. Далее тиран заявил, что, хотя он полностью полагается на союзников в выборе средств, наилучшего результата они, несомненно, достигнут, действуя собственными методами.

Талос все это видел. Первый Коготь разомкнутым строем собрался вокруг гололитического стола. Там же толпились и остальные Когти. Лишь один из Повелителей Ночи держался в стороне. Он стоял поодаль в своем свежевыкрашенном доспехе, однако изоляция, казалось, его не смущала. Рувен не принадлежал ни к одному из Когтей, потому что все его отвергли. Реакция Вознесенного и его Чернецов была самой жесткой: они вслух пообещали прикончить предателя, если тот хоть раз по глупости вызовет их недовольство.

Посреди своей речи Кровавый Корсар включил гололитическое изображение крепости-монастыря Вилам. Даже эта грубая мерцающая проекция зажгла в пристальном взгляде Талоса что-то вроде зависти. Ни одна крепость Астартес не походила на другие, и Вилам возносился к небесам, словно кафедральный собор Экклезиархии. Зубчатые стены, ступенчатые крепостные валы, посадочные платформы и, на самых верхних уровнях, доки для боевых кораблей, прибывающих сюда на починку, превратили собор в могучую готическую цитадель.

— «Завет» мог бы врезаться в него, — заметил Ксарл, — не оставив и царапины.

Воин держал шлем на сгибе локтя. По причинам, неясным Талосу, с момента прибытия в Зрачок Бездны Ксарл взял в привычку носить свой церемониальный шлем. Шлем был украшен под стать эмблеме легиона: два гладких нетопырьих крыла поднимались над ним изысканным гребнем.

— Зачем ты его носишь? — тихо поинтересовался Талос во время обсуждения миссии.

Ксарл покосился на шлем у себя в руке и окинул Пророка хмурым взглядом.

— Немного гордости не помешает, брат.

Талос оставил его в покое. Возможно, в словах Ксарла был смысл.

Гурон ненадолго прервался, чтобы прочистить забитое желчью горло. Когда тиран сглотнул, в его шее и груди заклацали шестеренки.

— Крепость-монастырь — это оборонительное сооружение, превосходящее любую другую твердыню. Каждый из вас это знает, но и такие цитадели отличаются по степени боеспособности. Вилам — не провинциальный замок на границе Империи. Согласно гололитическим симуляциям, даже атака всей армады Корсаров с орбиты имеет крайне сомнительный шанс на успех. Такой бой никому из нас не принесет славы, уверяю вас.

Несколько из собравшихся воинов хмыкнули.

— Вы вправе задать вопрос: почему я ставлю вас под удар? — согласился Гурон. — Ответ прост: если ваш легион не добьется успеха на первых этапах вторжения, вся осада заранее обречена на провал. Я использую вас, но не как хозяин — рабов. Я использую вас как генерал, полагающийся в бою на свое оружие.

— А нам-то с того какая корысть? — выкрикнул один из Кровоточащих Глаз.

Вопрос вызвал у остальных его братьев целую симфонию шепелявых смешков. Их было тридцать, и большинство стояли на четвереньках, опираясь на когтистые лапы, хотя несколько наименее изменившихся держались прямо.

Гурон не улыбнулся. Он чуть наклонил голову, словно признавая правомерность вопроса.

— Некоторые могли бы сказать, что я уже достаточно вознаградил вас, позволив «Завету» войти в док. Но я не жаден, когда дело касается трофеев. Вам известно, что я хочу получить в результате атаки. Восьмой легион может забирать все, что пожелает, кроме запасов геносемени Странствующих Десантников. Берите доспехи, реликвии, пленников — мне все это не нужно. Но если я обнаружу, что вы разграбили генные хранилища, я отменю амнистию. Мы не просто обстреляем «Завет» и изгоним с территории Корсаров, как было в прошлый раз, когда вы решили… испытать мое терпение. Мы его уничтожим.

Вознесенный, заставив пол задрожать, подтащил свою бронированную тушу к гололиту. Огромные когти легли на стол, а воспаленные черные глаза наполовину скрылись под распухшими веками, прячась даже от слабого света проекторов.

— Все Когти примут участие в наземной атаке. На корабле останутся только Чернецы.

Существо замолчало, чтобы втянуть воздух и выдохнуть его вместе с брызгами ядовитой слюны.

— Я высажу вас в десантных капсулах.

— А как мы пробьем орбитальные уровни обороны? — Карша, командир Второго Когтя, обращался скорее к Гурону, чем к Вознесенному. — Надеюсь, ты не собираешься швырнуть нас всех на алтарь судьбы, рассчитывая, что горстка выживших выполнит твой приказ?

Гурон снова кивнул.

— Понимаю ваш скептицизм, но мы планировали эту операцию долгие годы. Флотилии рейдеров много лет тревожили этот субсектор, вынуждая Странствующих Десантников постоянно расширять зону патрулирования. Уже почти десять лет орден уходит все дальше и дальше от крепости в своих крестовых походах, пытаясь защитить уязвимые торговые маршруты Империума. Чтобы нам представилась эта возможность, я пожертвовал множеством кораблей и уложил в преждевременные могилы больше воинов, чем мне бы хотелось. Крепость-монастырь защищает сейчас максимум одна рота имперских космодесантников. Их флот рассеялся по субсектору. Остались только орбитальные защитные платформы, и, хотя это тоже не шутка, за всю историю Красным Корсарам еще не выпадало случая захватить такой приз почти голыми руками. — Улыбка Гурона была ничуть не менее хищной, чем у Повелителей Ночи. — Неужели вы считали, что я собираюсь бездумно бросить воинов на эту планету, уничтожив все шансы на внезапную атаку? Нет. Как тебя зовут, легионер?