Грохот множества поражающих цель болтерных снарядов напоминал стук града по рифленой крыше. Сквозь шум Талос услышал древний боевой клич сержанта Странствующих Десантников: «За Императора!»
О, нежные объятия ностальгии! Пророк снова улыбнулся, но в ту же секунду шедший перед ним воин пошатнулся и рухнул на колени, наконец-то сраженный массированным болтерным огнем. Талос, не мешкая, скользнул в тень другого терминатора, разделив живое и сыплющее проклятиями укрытие с Меркуцием.
— В атаку! — проревел Гурон на два голоса.
Вокалайзер, встроенный в его гортань, перекрыл хрип поврежденных голосовых связок.
Его воины ринулись вперед, опустив болтеры и подняв над головами силовые булавы.
— Кровь… — шепнул Узас по воксу. — Кровь для Кровавого Бога.
Ксарл выстрелил вслепую из-за гигантской туши терминатора, служившей ему щитом. Талос и Меркуций присоединились к пальбе. Пророк рискнул выглянуть из-за наплечника своего невольного ангела-хранителя. Он увидел, как Странствующие Десантники организованно отступают, оставляя позади своих мертвецов и по-прежнему поливая Корсаров огнем.
Упрямые твари эти Странствующие Десантники!
Их сержант лежал на земле, вытянув перебитые ноги и заслоняя своим телом двух стрелков, присевших позади него. Двое воинов потащили командира назад, паля поверх его наплечников. Их огонь сливался с равномерным до педантичности треском его пистолета.
Один из этих троих попал в Гурона. Все услышали грохот ударившего в цель болта и оглушительный взрыв реактивного снаряда. Вождь Корсаров пошатнулся и попятился, очутившись среди бойцов Первого Когтя. У него была единственная секунда, чтобы выругать их за трусость. Судя по выражению лица тирана, он отлично понимал, что каждый из Повелителей Ночи ухмыляется под череполикими масками шлемов.
Мгновение минуло. Гурон снова швырнул себя в пламя безжалостной атаки. Он поднял механическую правую руку, словно желая предостеречь Странствующих Десантников от какой-то прискорбной ошибки. На ладони силовой клешни между лучами восьмиконечной звезды прорезалось широкое обугленное дуло огнемета. Из него закапал бесцветный прометий — необработанный, сырой и зловонный.
Странствующие Десантники наконец-то смешали ряды. Их отступающие фигуры превратились в статуи, охваченные белым всепожирающим пламенем. Один из них тоже включил огнемет, окатив двоих Корсаров волнами жидкого и едкого огня.
Тактический дредноутский доспех был настоящим технологическим чудом, так что терминаторы прорвались сквозь пламя.
Но Странствующие Десантники горели. Умирая, они кричали. Растворяясь в химическом огне, они продолжали бороться. Они наносили удары мечами, сжатыми в тающих кулаках. И наконец, когда сочленения их доспехов расплавились и раскаленной лавой просочились под керамит, последние Десантники замертво рухнули на землю.
Корсары отпихнули ногами догорающие тела и пошли вперед.
— Мы уже близко! — прорычал Гурон сквозь сжатые стальные зубы. — Так близко!
Тиран обернулся к воинам Восьмого легиона, чтобы отчитать их за проявленную нерешительность и поощрить пробиваться вперед, к великой совместной победе. Но когда Кровавый Корсар развернулся, коридор позади был пуст, не считая трупов убитых им Странствующих Десантников. Пламя все еще облизывало обнаженные участки кожи. Болтеры превратились в оплавленные серые бугорки, лужами растекавшиеся по камню.
Повелителей Ночи и след простыл.
В небе над Виламом выстраивались новые созвездия. Какое-то время Вариил удовлетворенно следил за их появлением с наблюдательной палубы корсарского корабля «Венец несчастья». Проплывающие мимо крейсера казались ему акулами, собирающимися на запах крови в черной воде.
Это были его братья, и хлынувшая в систему Вилы могучая армада являлась величайшим воплощением того, чего они достигли совместными усилиями. А внизу, беззащитный и беспомощный, виднелся их самый ценный за всю историю приз.
Мимо продрейфовала «Гордость Макрагге», еще одно трофейное судно. На его перекрашенном корпусе гордо красовались богохульные символы из желтой меди. Вариил несколько минут наблюдал за тем, как крейсер проплывает мимо. Его взгляд задержался на Звездах Пантеона, вырезанных на броне корабля.
Палуба задрожала под ногами апотекария — это «Венец» затрясся, спускаясь в верхние слои атмосферы и занимая низкую орбиту. Вариил мог различить «Яд первородства» на самом краю флотилии. Суда поддержки окружали его стайкой рыб-прилипал. Крейсера поменьше жгли двигатели, стараясь не отставать от огромного боевого корабля. «Яд первородства» курсировал вокруг кораблей Красных Корсаров и поливал огнем своих могучих батарей отключенные орбитальные платформы. В своей мстительной ярости он был не одинок: несколько судов, следующих другими курсами, превращали ракетные платформы и спутники системы обороны в груды обломков.
Этот космический мусор на мгновение освещал космос яркими вспышками, сталкиваясь с пустотными щитами «Яда первородства». По мерцающему энергетическому полю бежала радужная рябь. Отброшенные с изначальной орбиты силой взрыва, несколько крупных обломков рухнули в атмосферу. Их падение выглядело отсюда медленным и почти грациозным. Вариил наблюдал за тем, как, повертевшись, они сгорали, растворяясь в беззвучном атмосферном пламени притянувшей их планеты.
Обернувшись, он почти сразу обнаружил то, что искал. Полуночно-синий на фоне межзвездной черноты «Завет крови» темнел в самом сердце армады, как копье с длинным наконечником. С зубчатой кормы ударного крейсера смотрел крылатый череп Нострамо. Его слепые глазницы через весь флот уставились прямо в глаза апотекария.
Вариил все еще не мог оторвать взгляд от корабля Восьмого легиона, когда механически взвыли сирены, подающие сигнал к высадке. Апотекарий отвернулся от иллюминатора, надел шлем и настроился на истошную разноголосицу в воксе.
— Говорит Вариил.
— Живодер, это Касталлиан.
— Привет, чемпион.
— Я пытался связаться с тобой, брат. Лорд Гурон достиг успеха.
На заднем плане слышались шаги, стук и лязг.
— Где ты?
— Хранилища… В хранилищах геносемени все еще не стабилизировалась температура. Мы не можем принять и законсервировать то, что вы заберете с поверхности, пока они в таком состоянии.
— В смысле — «все еще»? Я не понимаю.
«Нет, — подумал Вариил, — конечно не понимаешь».
— Я сделал не меньше тринадцати записей в течение последнего месяца, где повторял, что хранилища нашего корабля ведут себя слишком непредсказуемо.
— Апотекарий, мне надо, чтобы ты немедленно с этим разобрался. Пока мы говорим, орден уже высаживается на поверхность. Оборона Вилама сломлена, и мы должны идти на приступ.
Вариил позволил молчанию повиснуть между ними на десять долгих, очень долгих секунд. Он почти слышал, как капитан корчится на том конце вокс-линка.