Она тебе не верит.
— Умолкни, ложный ангел.
Она знает, что ты лжешь. Ты же слышишь стук ее сердца, как слышу его я. Она испугана и понимает, что ты ее обманываешь.
На другом конце рубки вырвало двух слуг, сидящих за своими пультами. Еще один потерял сознание, и из ушей стала медленно сочиться кровь.
— Это долго будет продолжаться? — спросила Силамор Аргел Тала.
Она старалась не смотреть через его плечо на существо и надеялась, что голос не дрожит. Несущий Слово немного помедлил с ответом.
— Думаю, долго, — спокойно произнес он.
Один из рулевых дернулся, сидя на своем месте, так что сильно ударился затылком о подголовник. Он еще успел застонать сквозь стиснутые зубы, а потом забился в жестоком припадке, удерживаемый только ремнями безопасности.
— Команда медиков, немедленно на рулевой пост, — приказала капитан.
Терпение Силамор почти истощилось, когда один из ее помощников-сервиторов вдруг сорвался со своего места и начал ползать по палубе. Ноги этого сервитора по самые бедра были удалены хирургическим путем, чтобы он всегда оставался на своем посту. Увидев, как он спрыгнул с бронзовой подставки и стал цепляться ногтями за пол, Силамор настолько поразилась его небывалому поступку, что на несколько мгновений оцепенела. Аугментированный прислужник тянул за собой провода и кабели, прикрепленные к спине и обрубкам ног, из носа капала густая смазка.
— Кровь Императора! — едва слышно выругалась Силамор. — Всем отойти назад.
Она лично уничтожила несчастное создание единственным выстрелом из пистолета в голову, а затем приказала палубным матросам убрать тело.
Вокс-офицер Арвас обратился к капитану, когда она возвращалась к своему трону.
— Ты это слышишь? — спросил он.
— Контакт? Другой корабль?
— Нет. — Он прижал к голове наушник и сосредоточенно нахмурился. — Я слышу его, капитан.
Возрастающее раздражение перевесило ее беспокойство.
— Кого ты слышишь?
Янус знала Арваса больше десяти лет, а однажды ночью, четыре года назад, она познакомилась с ним — и с четырьмя бутылками серебристого индонезского вина — непозволительно близко. Несмотря на этот единственный неблагоразумный поступок, он оставался одним из самых опытных и преданных офицеров.
— Скажи, кого ты слышишь, лейтенант.
Он попытался перенастроить пульт, покрутив несколько дисков.
— Я слышу, как умирает Ваник. Он кричит, но недолго. Потом начинается белый шум. Послушай. — Он протянул ей свои наушники. — Ты услышишь, как умирает Ваник. Услышишь, как он кричит, но недолго.
Она нерешительно протянула руку за наушниками. Стоящий рядом с Арвасом вокс-офицер Ваник попытался улыбнуться, но его полное лицо выдавало крайнее беспокойство.
Арвас тем временем вытащил из кобуры свой пистолет и послал в живот соседа четыре пули. Обжигающе горячая кровь брызнула в лицо Силамор, а Ваник с криком повалился на палубу.
— Теперь ты это слышишь, — сказал Арвас.
Капитан не успела отреагировать, как ее оттолкнула размытая серая тень. В следующее мгновение Арвас уже болтался в воздухе, удерживаемый рукой Аргел Тала, сдавившей его шею. Корабль, словно разделяя тревогу экипажа, сильно задрожал.
Арвас, даже зажатый в руке Астартес, царапал пальцами лицевой щиток доспеха с оттаянной яростью загнанного в угол зверя, который пытается выдавить глаза своему врагу. Голубые линзы покрылись мутными потными разводами.
Медицинская команда подоспела к Ванику как раз в тот момент, когда офицер умер у ног врачей. Арвас оказался прав: кричал он недолго.
Несущий Слово, не обращая внимания на скребущие по шлему пальцы, повернулся к одному из своих воинов:
— Даготал, забери этого беднягу в камеру.
Он передал Арваса другим Несущим Слово, толкнув его так, что тот растянулся на полу.
Один из Астартес шагнул вперед, подхватил сопротивляющегося офицера за воротник и поднял с пола. Теперь вместо умолкнувшего Ваника начал вопить Арвас.
— И заставь его замолчать, — добавил Аргел Тал.
— Как прикажешь, брат.
Даготал обхватил шею офицера, легонько сжав его горло. Голос умолк, и Несущий Слово вытащил обезумевшего офицера с капитанского мостика.
Капитан Силамор сердито взглянула на возвышающуюся фигуру Аргел Тала:
— Это существо не может оставаться на мостике. Оно… как-то на нас влияет, верно?
— Я не знаю.
— Тогда спроси его.
— Мы переведем его на обзорную палубу, капитан. Распорядись, чтобы твои люди освободили помещение, а также прилегающие коридоры. На полной скорости держи курс на край шторма. При необходимости я свяжусь с тобой с обзорной палубы.
— Благодарю, — ответила Силамор.
Аргел Тал в ответ коротко кивнул, а затем отошел к своим братьям.
— Убийцу надо было уничтожить, — заметил Ксафен.
— Он будет дожидаться суда за свой поступок. Его действия могут признать неосознанными.
Аргел Тал отвернулся и увидел, что Ингетель уже скользит к выходу. Астартес последовали за ним.
— Мы направляемся в неведомое, и перед моими глазами нет ничего, кроме темноты, — сказал Аргел Тал своему капеллану.
— И тебя это тревожит.
— Конечно тревожит. Если мы на пороге просвещения, почему я еще никогда не чувствовал себя настолько слепым?
— Тьма гуще всего перед рассветом, — пробормотал Ксафен.
— Эта аксиома, брат мой, звучит невероятно убедительно, пока не поймешь, что она обманчива.
На большинстве имперских кораблей наблюдательные палубы отличались отличным обзором. И хотя «Песнь Орфея» по сравнению с «Де Профундис» была достаточно скромным кораблем, не говоря уж о великолепном «Фиделитас Лекс», у Аргел Тала все же захватывало дух.
Посредине усеянной бойницами верхней части судна поднимался прозрачный бронированный купол, обеспечивающий великолепный обзор окружающей бездны. В обычном районе космоса вид миллионов звезд на фоне бесконечности ночи всегда поражал воображение Аргел Тала, и в те моменты, когда он поддавался гордыне, это зрелище подогревало его самолюбие. Эти звезды принадлежали человечеству. Ни одна другая раса не имела на них права, поскольку их цивилизации поднимались и рушились. Будущее не вызывало сомнений, и оно принадлежало людям.
Но здесь сейчас звезды окрасились фиолетовым цветом. Аргел Тал засмотрелся на далекие солнца, затянутые вздувающимися красновато-фиолетовыми облаками.
Ты видишь?
Ингетель выпрямился во весь свой неестественный рост и раскинул все четыре конечности, словно благословляя пылающие небеса. Из незакрывающихся челюстей вырвалось шипение гремучей змеи.