— Давно пора.
По всему городу из вокс-башен раздавался бесцветный голос. Полковник Саррен, не желая провоцировать беспорядки, доверил подвергнутому лоботомии сервитору сообщить эти новости людям.
— Люди улья Хельсрич. По всей планете звучат первые сирены. Не тревожьтесь. Флот врага прибыл в систему. Мощь боевого флота Армагеддона и величайший в истории Империи флот Астартес стоят между нашим миром и силами врага. Не тревожьтесь. Продолжайте ежедневно молиться. Верьте в Бога-Императора. Это все.
В центре управления Гримальд повернулся к ближайшему офицеру-человеку, сидевшему у вокс-станции.
— Ты. Соединись с флагманом Черных Храмовников «Вечный крестоносец», немедленно.
Побледнев, человек судорожно сглотнул, когда к нему прямо и с таким напором обратился Астартес.
— Я… мой повелитель, я согласовываю…
Черный рыцарь грохнул кулаком по столу:
— Выполняй, сейчас же.
— Д-да, мой повелитель. Минуту, прошу вас.
Офицеры из штата Саррена обменялись обеспокоенными взглядами. Гримальд не обратил на это никакого внимания. Секунды ползли с отвратительной медлительностью.
— «Вечный крестоносец» готовится встретить вражеский флот, — ответил офицер. — Я могу отправить сообщение, но двухсторонняя система связи недоступна без подходящего командного кода. У в-вас есть эти коды, мой повелитель?
Конечно, они у Гримальда были. Он посмотрел на испуганного человека, а затем перевел взгляд на взволнованные лица сидевших за столом.
«Ох, какой же я дурак. Ярость ослепляет меня и не позволяет исполнить долг». Чего же он ожидал на самом деле? Что Хельбрехт отправит на планету «Громового ястреба» и предложит ему принять участие в славной войне наверху, на орбите? Нет. Хельбрехт поручил ему оставаться здесь, и другая судьба ему не светит.
«Я подохну на этой планете», — вновь подумал он.
— У меня есть коды, — ответил рыцарь. — Но это не срочный вопрос. Просто отправьте следующее сообщение в их входящие логи, без требования ответа: «Сражайтесь хорошо, братья».
— Отправлено, повелитель.
Гримальд кивнул:
— Благодарю.
Он повернулся к собравшимся офицерам и склонился над гололитическим дисплеем, коснувшись поверхности стола облаченными в перчатку пальцами.
— Простите меня за несдержанность. Нам нужно составить военный план, — сказал рыцарь и выдохнул самые трудные слова, которые когда-либо говорил: — И подготовить город к обороне.
Вплоть до последних ночей воины Крестового Похода Хельсрич переносили горечь и ярость со всем возможным достоинством. И их сдержанность была равносильна подвигу. Нелегко готовить город с несколькими миллионами перепуганных людей под загрязненными облаками, пока сотни их боевых братьев высекали себе славу сталью из плоти древнего и ненавистного врага. Черные Храмовники по всему городу смотрели в небо, словно красные линзы их шлемов могли пронзить облака и увидеть развернувшуюся наверху священную войну.
Ярость Гримальда причиняла ему буквально физическую боль. Она пылала в голове, ядом струилась по венам. Но он терпел, подчиняясь долгу. Он сидел за столом с тактиками-людьми и обсуждал с ними вопросы обороны, соглашаясь, кивая или споря.
В какой-то момент по комнате пронесся шепот. Он походил на коварную змею, прокладывавшую себе путь из человеческих уст в уши, избегая закованного в угольно-черную броню рыцаря Астартес. Когда полковник Саррен прочистил горло и объявил, что два флота встретились, Гримальд просто кивнул. Он услышал самые первые произнесенные шепотом слова тридцать секунд назад, когда из вокса раздались потрескивающие голоса операторов на станциях связи.
Началось.
— Следует отдать приказ, — спокойно сказал Саррен, вызвав новую волну шепота среди офицеров.
Гримальд повернулся к вокс-связисту, с которым говорил раньше, и взглянул на эмблему, обозначавшую ранг офицера. Тот встал, увидев, как серебряный череп вновь кивнул ему.
— Лейтенант, — промолвил рыцарь.
— Да, реклюзиарх.
— Отдайте приказ имперским силам в Хельсриче. Немедленно вводится военное положение. — Он почувствовал, как пересохло горло от тяжести произнесенных слов. — Запечатайте город.
Четыре тысячи башен противовоздушной обороны вдоль высоких стен улья были заряжены и направляли свои многочисленные стволы в небо.
На крышах бесчисленных шпилей и мануфакториумов то же самое сделали лазеры второстепенной защиты. Ангары и склады, переоборудованные под нужды воздушных сил, подготовили короткие рокритовые взлетно-посадочные полосы, необходимые для самолетов укороченного взлета и посадки. Одетые в серую униформу служащие флота патрулировали периметры баз, поэтому места их дислокации оставались закрытыми и функционировали почти независимо от остального улья.
Временные контрольные пункты, образованные на дорогах по всему городу, превратились в баррикады и оборонные аванпосты на тот случай, если враг сможет разрушить стены. В тысячах зданий, служивших казармами Имперской Гвардии и силам милиции, закрывали броневыми щитами двери и окна.
Из вокс-башен доносились объявления, приказывая горожанам улья, не занятым на жизненно важных производствах, оставаться в своих домах, пока их не заберут отряды Гвардии и не препроводят в подземные убежища.
Магистраль Хель, главную в улье, освободили от гражданского транспорта, создавая коридор для прохода колонн танков и «Часовых», растянувшихся на добрый километр. Скопления военной техники отклонялись от курса по мере того, как рассеивались по улью.
Хельсрич был закрыт, и его защитники крепко сжимали оружие, смотря в суровое небо.
Невидимые людям города рыцари — отделенные расстоянием, но связанные кровью полубога в их венах — преклонили колени в безмолвной молитве.
Через восемнадцать минут после того, как завыли сирены, возникла первая серьезная проблема с развертыванием войск. Представители Легио Инвигилаты потребовали разговора с командующими улья.
Через сорок две минуты начался первый бунт горожан, порожденный паникой.
Я задаю Саррену резонный вопрос, и он дает именно тот ответ, который я не хочу слышать:
— Три дня.
Инвигилате нужны три дня. Целых три дня, чтобы закончить подготовку и вооружение своих титанов прежде, чем они смогут быть использованы. Три дня, прежде чем они смогут пройти через громадные ворота в неприступных стенах улья и разместиться внутри городских пределов, согласно утвержденному плану.
Следующие слова Саррена еще более ухудшили положение.
— За три дня они поймут, придут ли они нам на помощь или развернутся вдоль русла Болиголова с остальным Легио.
Усилием воли я погасил мгновенный приступ ярости: