— Вовсе нет, префектор, — ответил Пелон. Покопавшись в сумках, он извлек небольшую серебряную флягу и чашу. Плеснул немного темно-красного напитка, протянул чашу Валерию. — Если бы не вы, Гвардия Ворона была бы уничтожена.
— Но об этом никто не узнает, по крайней мере о моей роли, — прошептал Валерий. — Бранн был прав: к снам, благодаря которым мы спасли легион, будут относиться с подозрением.
— Тогда вам следует с достойной уважения смиренностью хранить эту тайну, префектор, — сказал Пелон. — Ведь вы отправились на Исстваан не ради славы.
— Меня лишат префектуры, Пелон, — сказал Валерий, еще раз печально вздохнув. — И я не стану их винить. Я показал свою некомпетентность.
— Опять же, я считаю, что вы слишком строго себя судите, префектор. Потеря вашего полка была ужасной, но необходимой. Если бы командор Бранн не настоял, чтобы вы остались на «Мстителе», то, уверен, вы лично возглавили бы тот отвлекающий удар. Пожертвовать жизнью, когда ее нужно сохранить, — это похвально, но неверно. Вы поступили достойно, приняв столь непростое решение.
— Это так. — У Валерия чуть отлегло от сердца после заверений слуги, хотя сомнения до конца его не оставили. Рассматривая собственное отражение в окне, он заметил мерцание двигателей шаттла, вылетевшего из корпуса его нового корабля. Он обернулся к Пелону. — Ты настоящий философ, Пелон. Где ты этому научился?
— Жизнь на палубах военных кораблей, префектор, — сказал денщик, хитро улыбнувшись. — На них можно встретить уйму людей, которые научат политике и торговле. Хотя я не питаю надежды вскоре стать имперским губернатором.
— Где нас заберет шаттл?
— Четырнадцатый отсек, префектор, — ответил Пелон. Он что-то сказал водителю-сервитору, и тележка развернулась. — Следуйте за мной.
Валерий бросил еще один взгляд на звездолет, гадая, станет ли этот корабль последним из тех, которыми ему довелось командовать. Он глубоко вздохнул, поправил кроваво-красную перевязь на груди и пошел следом за слугой, решительно настроившись произвести хорошее впечатление на новую команду. Это его назначение могло стать последним — но оно вовсе не обязательно должно было оказаться плохим.
В укромной долине в нескольких километрах от горной твердыни, где Коракс встречался с Дорном и Малькадором, на основной площадке перед ангаром их ожидали три орнитоптера и два грузовых лихтера. По металлическим корпусам колотил ливень, на черном асфальтовом круге быстро появились маленькие озерца. Вдалеке пророкотал гром, слившись с гулом двигателей и грохотом ботинок.
Ветер трепал волосы Коракса и хлестал по лицу ледяным дождем, но примарх не отступал перед стихией. Он вырос в тесных закоулках Ликея и поэтому радовался открытому пространству, не важно, было ли солнечно или снежно, стояла ночь или день. Дышать непереработанным воздухом — даже таким загрязненным, как на Терре, — примарх почитал за роскошь, о которой в детстве он мог лишь мечтать.
Гвардейцы Ворона, сопровождаемые длинными вереницами сервиторов с различным оружием и снаряжением для экспедиции, быстро грузились в транспорты. Император не уточнил, что именно защищало генотех, поэтому Коракс готовился к любой неожиданности.
Вместе с легионерами в черных доспехах шли двадцать фигур в золоте: Легио Кустодес под командованием Арката. По словам Малькадора, их приставил к Гвардии Ворона сам Император, но Коракс подозревал, что они прибыли следить за легионерами, а не помогать им. Примарх не мог не заметить косых взглядов, которые бросали на Кустодиев Гвардейцы Ворона, после того как несколько дней провели в заключении. Коракса едва ли это заботило, он был рад любой помощи, а если Кустодес окажутся помехой, он мог потребовать у Малькадора отозвать их из экспедиции, хотя и не был уверен, что тот его послушается.
В поле зрения попало красное пятно: Нексин Орландриаз. Он был облачен в одеяния Механикум, вместе с ним двигалась свита наполовину механизированных ординарцев и сервиторов с выхолощенными разумами. Малькадор заверил Коракса, что генетор майорис остался верным Терре, и считал его лучшим экспертом в области генетики, который мог помочь им. Примарх был не в силах обработать всю информацию и воспоминания, вживленные Императором, — они приходили к нему в кратких вспышках, в наполненных кошмарами фрагментах, — и знания Нексина пригодятся ему в расшифровке тайн генотеха.
Гидравлическое шипение, сопровождаемое воем доспехов, заставило Коракса повернуться к дверям, ведущим в диспетчерскую башню. На парапет вышел Дорн, теперь полностью закованный в золотые с желтым доспехи, украшенные обсидианом и малахитом, его перчатки были инкрустированы рубинами и черными алмазами. Нахмуренный тяжелый лоб Дорна избороздили морщины.
— У тебя есть все необходимое? — спросил примарх Имперских Кулаков.
— Если чего-то и нет, то волноваться уже поздно, — ответил Коракс. — Мы приспособимся.
Дорн избегал встречаться взглядом с Кораксом и смотрел вдаль, где дождь барабанил по стальным решетчатым помостам и выложенной черной плиткой крыше орудийной башни.
— Я знаю, что Император дал разрешение на это путешествие, но не могу отпустить тебя, не спросив в последний раз, — произнес он. — Ты не приведешь свой легион на Терру?
— Я уже все решил, — ответил Коракс. — Император показал мне способ вернуть Гвардию Ворона обратно в строй, способ, который будет лучшим для всех нас.
— Не знаю, чего ты добиваешься, и в отличие от тебя я предпочитаю не задавать лишних вопросов, — сказал Дорн. — Уверен, Император знает, что делает.
— Это говорит о том, что ты не до конца в меня веришь.
— Если этого пожелал Император, тогда я согласен. Я не сомневаюсь в тебе, брат. Мы всегда должны считать решения Императора неоспоримыми, в противном случае у нас появятся вопросы, а не являемся ли мы порождениями тщеславия? Он — Повелитель человечества, и он поведет нас к Просвещению.
— Он сделал нас теми, кто мы есть, но я не в силах постичь его замысел, — признался Коракс. — Думаешь, мы проиграли?
— Мы завоевали Галактику во имя его, брат. Мы привели человечество к свету из мрака Долгой Ночи. Он создал нас исключительно для этой цели.
— Но Император также создал Хоруса и сделал его Воителем, — парировал Коракс, встревоженный словами Дорна. — Он впустил в свои замыслы таких, как Ночной Призрак.
— А что еще ему оставалось делать? — спросил Дорн. — Курц — один из нас, хотя он и жертва обстоятельств, которых мы и представить себе не можем. Мне лучше других известно, на что он способен.
Коракс мрачно кивнул.
— Курц и Ангрон были надломлены в самом начале. Ты знаешь, к какой крайней мере мог прибегнуть Император. Он мог…
Дорн протянул руку, не дав ему закончить.
— У тебя тревожные мысли, брат. — Складки на его лбу стали глубже от раздражения, когда он оглянулся на шаттлы и стиснул кулаки. — Император все еще желает, чтобы человечество повелевало Галактикой.