— Вам нужно вернуться в свои покои, собрать вещи и приготовиться покинуть Освобождение, — произнес он. Объявление было встречено разочарованными выкриками, мольбами и недовольным гулом голосов. — Тихо! Я не закончил.
Толпа угомонилась, стоило Кораксу поднять руку.
— Забирайте все. Вы не вернетесь. Материалы, которые вы собирали для летописей, необходимо передать командору Бранну. Вас и ваш багаж тщательно проверят, поэтому не пытайтесь пронести даже пару заметок или карикатурных набросков. Все нужно передать Бранну.
Это вызвало новый взрыв недовольства, которого Коракс ожидал. Он поймал на себе взгляд Икониалиса, который кивнул и повернулся к раздосадованным и обозленным летописцам. Итератор поднял руки, уняв гам.
— Умолкните перед благородным примархом, — произнес Икониалис; его громкий и четкий голос с легкостью угомонил затянувшееся бормотание и перешептывание. — Уверен, для этого есть веские причины. Не будем забывать, что мы находились здесь лишь благодаря милости лорда Коракса.
— Благодарю, итератор, — сказал Коракс, после чего скрестил руки на груди, обдумывая, что произнести дальше. Когда он в последний раз говорил с Малькадором, перед тем как «Мститель» покинул орбиту Терры, регент зачитал «Эдикт о роспуске», который объявил о расформировании Ордена Летописцев и отправке всех творцов на Терру для подведения итогов. Сигиллит ясно дал понять Кораксу, чтобы тот не вдавался в подробности событий, которые недавно произошли в Империуме. Также он признал, что некоторые объяснения все же необходимы, и даже дал примарху перечень предпочтительных фраз для описания случившегося. Но Коракс не прислушался к советам Малькадора, решив рассказать все по-своему.
— Хорус восстал против Императора, — сказал он. Хранить ситуацию в тайне не имело смысла. По мнению Коракса, лучше было изложить летописцам сухие факты, чем позволить им собирать и преумножать сплетни. Он ожидал новую бурю удивления и возражений, но люди встретили его слова потрясенным молчанием. — Возможно, вы уже слышали, что Бранну пришлось покинуть Шпиль Воронов, а также то, что против Воителя на Исстваан отправили несколько легионов Астартес. Бой окончился неудачно. Император собирает свежие силы, и Гвардия Ворона присоединится к ним. Мы не сможем вас здесь защитить, поэтому вам придется покинуть Освобождение и вернуться на Терру.
— Я прибыл с Ассири! — воскликнул бородатый мужчина в широкополом халате со следами краски. В отличие от воинов и слуг легиона Коракс даже не пытался запомнить имена большинства летописцев, считая их в лучшем случае источником беспокойства, а в худшем — раздражения и беспорядка. — И я не хочу на Терру.
Следом послышалось еще несколько схожих протестов.
— Это решать не вам, — сказал Коракс. — Мы не собираемся развозить вас туда, куда вам заблагорассудится. Вы все отправляетесь на Терру для сдачи отчетов чиновникам регента Малькадора. Без исключений.
— Зачем вам наши работы? — спросила молодая женщина с пиктографом на шее. — Мы годами собирали материалы.
— Разведданные, — просто ответил Коракс. — Многие из вас общались с летописцами из других легионов, в частности Лунных Волков. Мы проверим собранный вами материал, чтобы взглянуть на восстание Хоруса изнутри.
При этом он умолчал, что летописцы сохранили не только достижения и хронологию побед Гвардии Ворона, но также информацию об обороне Освобождения. Коракс не мог допустить, чтобы корабль летописцев с подобными данными на борту захватили предатели.
— Насколько все плохо? — спросил Икониалис, его голос потерял свой обычный тембр, став приглушенным от волнения. — В смысле… у меня просто нет слов. Едва могу поверить в случившееся.
— Не буду тебе лгать, итератор. Близится война, подобной которой мы еще не видели. Война, что разорвет Галактику на части. Война между легионами Астартес.
Узник, ошеломленный своим заключением, терпеливо ждал, одетый в неброскую серую одежду. Он сидел на простеньком стуле, который был слишком мал для него. Его держали в пустующем складе неподалеку от первого терминала у вершины Шпиля Воронов. После революции Коракс приказал навечно опечатать старые карцеры, и ради единственного легионера было бессмысленно открывать заброшенное крыло. В мире, где когда-то обитало около десяти миллионов заключенных, массивный воин выглядел нелепо в окружении металлических полок и шкафов; в углу кто-то забыл тряпку и ведро.
Агапито и Соларо стояли по обе стороны от закрытой двери. Командоры смотрели прямо перед собой, не бросая на узника ни единого взгляда. У Агапито это получалось исключительно благодаря огромному самообладанию, и он знал, что Соларо испытывает схожие трудности. То, что заключенный был еще жив, свидетельствовало о дисциплинированности легионеров, которые вернулись с Исстваана. Его заключили под стражу и обращались с достоинством, какого не видали сами воины, когда они были узниками на Ликее. Коракс объяснил им, что в том, чтобы заставлять других страдать так же, как они когда-то, нет чести.
Стоявший снаружи легионер объявил о прибытии примарха. Кораксу пришлось сначала разбираться с летописцами, но этот вопрос встал между примархом и его командорами сразу по прибытии на Освобождение. Агапито открыл дверь, не зная, что задумал его повелитель, и Коракс тут же шагнул внутрь, заполнив комнату собой. Дверь с глухим лязгом закрылась, и Агапито наконец позволил себе бросить взгляд на пленника и едва подавил отвращение.
Узника звали Иарто Кхура, он присоединился к Гвардии Ворона после того, как в исполнение Никейского эдикта упразднили библиариев. Как и подобные ему во всех легионах, Кхура едва ли пользовался популярностью, его считали воплощением постороннего вмешательства, что очень раздражало независимую Гвардию Ворона. Несмотря на это, Агапито никогда не имел ничего против самого воина и сражался бок о бок с ним в нескольких войнах.
Капеллан Несущих Слово посмотрел на вошедшего Коракса, на его лице появилось облегчение.
— Лорд Коракс, — сказал он, поднявшись и склонив голову. — Я рад, что вы прибыли уладить недоразумение.
— Молчать, — отрезал примарх, заставив капеллана вздрогнуть. — Сядь и молчи.
— Пока я был терпелив к вашим людям, но…
— Молчать!
Рев Коракса заполонил комнату, в ушах Агапито зазвенело. Кхура повалился на стул, едва не сломав его, ошеломленный яростью примарха.
— Ты — предатель, — сказал Коракс, его голос упал до зловещего шепота, более пугающего, нежели крик. — Ты — враг Императора.
Кхура открыл было рот, но тут же закрыл его, заметив, что примарх нахмурился.
— Твой примарх — трусливый, коварный червь, — продолжал Коракс, наклонившись так, чтобы его лицо оказалось вровень с капелланом. — Твой легион — презренные отбросы, чьи лживые хвалы Императору ныне еще более пусты, чем прежде. Остальные ваши капелланы мертвы либо бежали.
Борясь с желанием опровергнуть обвинения, Кхура сжался на стуле, беззвучно шевеля губами.