Вот рядом с ним оказался вальяжный господин с густыми, лихо закрученными усами, чья фотография не сходит со страниц бульварных газет. Знаменитый художник и путешественник, светский лев Афанасий Стрелкин, настолько часто появляющийся на всевозможных приемах и презентациях, что остается гадать, как у него хватает времени на создание своих полотен и на путешествия по экзотическим странам.

Прищурившись, Афанасий Стрелкин уставился на Леню, сделавшись похожим на огромного вареного рака, и задумчиво проговорил:

— Молодой человек, мне кажется, мы с вами где-то встречались…

Леня замер, ожидая услышать пароль, но вместо условной фразы Стрелкин неуверенно проговорил:

— Вы не были в девяносто седьмом году в Вальпараисо?

— Нет, — Леня склонил голову набок, ожидая продолжения.

— А в девяносто восьмом в Рейкьявике?

— Тоже не был, — Так где же мы с вами встречались?

— В восемьдесят девятом году в Конотопском городском отделении милиции, — напомнил Стрелкину Леня, у которого была отличная память на лица.

Художник еще больше выпучил глаза и быстро отошел, неожиданно утратив к Лене всякий интерес.

На его месте возникло стройное смуглое существо неопределенного пола. Существо было облачено в развевающиеся сиреневые шелка и больше всего напоминало эльфа Казалось, его принесло к Лене случайным порывом ветра. Всякий человек, хоть немного знакомый с балетным миром, немедленно узнал бы в этом воздушном создании знаменитого танцовщика Ильханова.

— Юноша, — жеманно проговорил Ильханов, дотронувшись до руки Маркиза длинными пальцами и тотчас отдернув их, как будто обжегшись. — Чего от вас хотел этот старый развратник? Не верьте ни одному его слову! Весь город знает, что у него нет в душе ничего святого Он использует вас и выбросит, как сношенную перчатку! А я вас знаю! У нас с вами есть общие знакомые…

Маркиз напрягся, ожидая услышать условное имя, но вместо этого Ильханов проговорил:

— Ведь вы — знакомый Ангелова!

— Ну да… — неопределенно протянул Маркиз, поражаясь наблюдательности танцовщика. Действительно, пару лет назад его пути пересеклись с путями известного мецената и крупного банкира Ангелова. Точнее, —Полины пути. Лола тогда настолько увлеклась обаятельным банкиром, что чуть не ушла к нему насовсем.

— Какой вы милый! — продолжал Ильханов, порывисто схватив Леню за руку. — Как жаль, что вы почти нигде не бываете! Нам непременно, непременно нужно встретиться в более доверительной обстановке!

Леня с некоторым трудом отобрал у танцовщика руку, пробормотал что-то уклончивое и ввинтился в толпу. Время шло, и совершенно ничего не происходило Леня откровенно заскучал.

Рядом с ним оказалась привлекательная длинноногая блондинка с озабоченным взглядом.

— Зайчик, — обратилась она к Лене, смахнув невидимую пушинку с лацкана его пиджака. —Зайчик, где ты достал мартини? Я бы выпила бокал…

— Понял, — мгновенно отозвался Леня. Его скуку как ветром сдуло Блондинка была высший класс, и если знакомство с ней удастся закрепить, вечер можно считать прошедшим не напрасно Увидев в другом конце зала официанта с подносом, Леня приподнялся на цыпочки, бросил блондинке:

— Никуда не уходи! — и стремительным метеором полетел за мартини. Вернувшись с бокалом буквально через несколько секунд, он застал красотку на прежнем месте и протянул ей напиток с таким гордым видом, будто ради него только что покорил Эверест.

— Какой ты милый! — проговорила незнакомка точно с той же интонацией, с которой минуту назад эти слова произнес Ильханов.

— А я и на машинке могу! — проворковал Леня, скромно потупившись. — И не только…

— Да что ты? — блондинка зарделась. — Ты меня смущаешь! Кстати, тебе привет от Люси Собакиной.

— Что? — Леня поперхнулся коктейлем. Ослепительно сверкающие огни на мгновение померкли. Очаровательная особа, за которой он намеревался приударить, оказалась человеком Неупокоева!

— Ты что, зайчик, плохо слышишь? — недовольно проговорила красотка. — Привет от Люси Собакиной!

— Я отлично слышу, — обиделся Маркиз. Просто это так неожиданно! У меня для нее хорошие новости…

— Ну вот и отлично, — незнакомка улыбнулась. — Допивай свой мартини, и пойдем, передашь ей эти новости лично!

Леня поставил бокал на стол: ему расхотелось допивать коктейль. Красотка подхватила его за локоть и увлекла в одну из дверей, за которой оказался длинный плохо освещенный коридор.

Леня послушно шел вперед, переживая свое разочарование. Только он спланировал небольшое любовное приключение.., а впрочем, почему бы и не закрутить роман с очаровательной шпионкой? Он покосился на блондинку и снова убедился, что она очень хороша собой. Правда, на его вкус немного высоковата…

В этот момент ему померещилось позади движение, он оглянулся, но коридор позади них был пуст, скорее всего, это была всего лишь игра воображения.

— Что гы оглядываешься, зайчик, — недовольно проворчала блондинка. — Это плохая примета…

— Мне показалось… — начал Маркиз.

— Перекрестись, если кажется, — оборвала его спутница.

Они вышли на лестничную площадку.

Блондинка нажала кнопку, и перед ними распахнулись двери лифта.

— Куда мы едем? — осведомился Леня, когда кабина плавно тронулась вниз.

— Куда надо, зайчик! — довольно холодно о светила красотка.

Леня присмотрелся к ней. В ярком свете, заливающем кабину лифта, ее лицо стало жестким и неприязненным.

Кроме того, оно неожиданно показалось Лене знакомым.

Леня внимательно пригляделся к своей спутнице.

Светлые волосы явно были париком. Впрочем, что в этом такого необычного.., многие женщины пользуются париками, чтобы ненадолго изменить свой тип внешности.., только вот зачем ей меняться?

Леня представил ее с другими, более темными волосами.., с другим макияжем.., в другом платье — коротком, ярко-красном.., и узнал ее! Это была та самая девица из бара, которая хотела его отравить, и отравила бы, если бы не вмешательство Ариадны Михайловны!

Как ее звали? Представилась она Кристиной, но Ариадна сказала, что у нее — целый список имен: Мэри-Джейн Сильвани, Зульфия Фаттах, Кармен Сальваторес, Ингрид Бьернсен…

— Узнал, зайчик? — с нехорошей улыбкой проговорила блондинка. — Ну что ж, тебе же хуже!

На многострадальную Ленину голову обрушился безжалостный удар, и свет в его глазах померк.

* * *

Маркиз застонал и пошевелился. Голова болела ужасно, но это уже было неплохо: во всяком случае, это доказывало, что он пока что жив. Как бы там ни было, ему никогда не приходилось слышать, чтобы у покойников болела голова. Впрочем, кто их знает, покойников., может быть, у них вообще все болит. По крайней мере, спросить у них об этом пока никто не сумел.