— Совершенно верно, — кивнул Гектор Тиурмачин. — Флаг-яхта каатианского дара Пауля Диирдо.
— Имя?
— Имя тоже, но в первую очередь — очень красивый цветок.
— Я так и думала.
Со стороны могло показаться, что старый, но на удивление крепкий дедушка привез провинциальную внучку полюбоваться загадочными цеппелями, бросающими вызов самой Пустоте, и в какой-то мере так оно и было. Но одна деталь портила пасторальную картину: Тиурмачин нигде не появлялся без сопровождения, а потому за роскошной «Колеттой Витарди», в которой сидели маршал и девушка, следовал вместительный авто фирмы «Зееп», набитый вооруженными до зубов телохранителями. К тому же не любоваться приехала Кира в сферопорт, а развеяться, избавиться от дурных мыслей.
Услышав о катастрофе, девушка выразила желание сопровождать отца на вокзал, но покинула его, едва взглянув на разрушения. На удивленный вопрос ответила резко: «Недавно видела нечто подобное» и собралась уезжать. Но не смогла отказать маршалу в прогулке по сферопорту. Тиурмачина девушка знала сызмальства, любила, уважала и с большой охотой проводила время в обществе старого эрсийца.
— Цветок действительно красивый? — серьезно поинтересовалась Кира.
— Каатианцам нравится, — усмехнулся Гектор. — Арамалия — один из символов Кааты, что-то вроде морской лилии, если я правильно помню…
— Дар Пауль любит море?
— Обожает.
И всячески подчеркивал свою страсть.
Роскошная отделка «Арамалии» вызывала в памяти образы прекрасных парусников, что бороздили моря Кааты триста-четыреста лет назад.
Окраска большой гондолы имитировала деревянную корабельную обшивку: слегка потраченную волной, но все еще крепкую. Иллюминаторы стилизованы под пушечные порты, а большие окна обрамляли настолько красивые наличники, что их хотелось назвать багетами. Нос флаг-яхты украшало резное изображение прекрасного цветка, а корма была отдана под открытую палубу — чудесное место для забав в хорошую погоду.
«Арамалия» казалась элегантным фрегатом, над которым распушилось необычное — сигарообразной формы — облако белоснежных парусов. Но больше всего девушку поразили шлюпки — по одной с каждого борта гондолы.
— Для чего?
— Насколько я знаю, дар Пауль большой рыбак и любитель поохотиться на сварфов, — объяснил эрсиец. — Он улетает далеко в море и там, на утлых вельботах, предается своим страстям.
— Красиво.
— И необычно.
С другой стороны, цеппели необычны по сути: огромные машины, способные преодолевать огромные расстояния, так стоит ли удивляться тому, что некоторые из них отличаются от себе подобных?
Кира навсегда запомнила те чувства, что пережила в далеком детстве, впервые увидев цеппели. Восторг, изумление, восхищение и снова — восторг. Важные воздушные суда надолго стали ее кумирами, прочно оккупировав сны и мечты. Кира с радостным нетерпением ждала каждой поездки, излазила все помещения цеппеля, в двенадцать лет по-настоящему встала за штурвал, без труда управляясь с гигантом, а еще через год поняла, что любит небо, а не дирижабли. В тринадцать Кира впервые летала на паровинге и больше не восторгалась медлительными и неповоротливыми цеппелями. Но не забыла старую любовь и не отказывала себе в удовольствии полюбоваться на здоровяков — в конце концов, они умели прыгать через Пустоту.
Невероятная отделка флаг-яхты поражала воображение, и на фоне великолепия «Арамалии» пришвартованный к соседней мачте ИР выглядел скромным сухариком рядом с кусочком торта.
— «Пытливый амуш»?
— Верно, — подтвердил эрсиец.
Не броский, не яркий. Из украшений только черный валькнут на руле — символ Астрологического флота.
— Он… — Девушка прищурилась и даже пошевелила пальцами, подбирая подходящее определение. — Обычный.
— Зато считается самым быстрым цеппелем Герметикона, — напомнил Тиурмачин. — «Амушу» проигрывают даже верзийские почтальоны.
— Почему?
— Потому что Помпилио нравится летать на самом быстром цеппеле Герметикона и он не жалеет денег на его оснащение.
— Разве рейдеры должны быть быстрыми?
— Рейдеры Астрологического флота должны быть живучими, — пояснил маршал. — Но «Амуш» и живучий, и быстрый.
Плавные линии силуэта; аккуратно «зализанная» гондола — не стандартная, явно переделанная; необычные обтекатели на мотогондолах — над «Амушем» работали так же тщательно, как над «Арамалией», но его не украшали, а готовили к трудным походам, и потому рейдер выглядел внушительнее соседки, в нем чувствовалось нечто настоящее, железный стержень, который по определению отсутствовал в флаг-яхте.
Кира знала, что исследовательские рейдеры относились к цеппелям астрологического класса и предназначались для предварительной разведки малоизученных и только что открытых миров. Кира знала, но цеппель и его хозяин не складывались у девушки в единое целое.
— Не могу представить Помпилио на пограничной планете, — призналась Кира. — Он кажется капризным сыном цивилизации, неспособным одеться без помощи слуги.
— Он сильно ранен, — коротко напомнил Тиурмачин.
— Я имела в виду его поведение, а не состояние.
Кира припомнила ленивые жесты, высокомерный взгляд и облаченного в черное слугу, угадывающего малейшую прихоть взбалмошного адигена.
— И тем не менее мы говорим об опытнейшем путешественнике, способном выжить в любых обстоятельствах.
— Так уж и любых? — скептически протянула девушка.
— Во-первых, Помпилио — бамбадао, а в Химмельсгартне на титулы не смотрят, — серьезно произнес старик. — Во-вторых, он сумел остаться в живых, будучи сыном лингийского дара, одним из претендентов на трон. — Маршал рассмеялся. — Это о многом говорит.
Шутка удалась: мягкий мужской смех смешался со звонким девичьим, но уже через несколько секунд эрсиец вернулся к серьезному тону:
— Подружись с ним.
— Дядя? — изумилась девушка.
— Необязательно делать то, о чем ты подумала, Кира, поскольку я подразумевал только то, что сказал: в твоих интересах крепко подружиться с Помпилио.
— Разве он дружит с простолюдинами? Я имею в виду — по-настоящему.
— Я не адиген, а мы дружим, — пожал плечами Тиурмачин.
— Ты — маршал, дядя Гектор, один из правителей Эрси.
— А ты — наследница Дагомаро, девочка, и скоро будешь управлять Кардонией. — Старик помолчал. — Твое положение заставит Помпилио забыть о происхождении.
— Но зачем мне с ним дружить?
— Затем, что сейчас в Ожерелье и адигенских мирах Бисера идет смена поколений, — объяснил Тиурмачин. — К власти приходят ровесники Помпилио, для которых он — друг, герой и образец для подражания. Его любят на Линге и в Союзе, у него тесные связи с Верзи…