Сантеро почесал кончик носа.
– Есть ощущение, что землеройки…
– Это не землеройки, – перебил друга Аксель.
– То есть? – опешил Адам.
– Это менсалийцы, видишь чёрные повязки? – В отличие от алхимика эрсиец был профессиональным военным и прекрасно знал повадки наёмников с различных планет.
– Что тут делают менсалийцы? – растерялся Сантеро.
– То же, что и я, – хладнокровно ответил Крачин. – Воюют на чужой земле.
– Извини.
– За что? Лучше воевать здесь, чем на родине… – Аксель на мгновение задумался. – Менсалийцы служат землеройкам, их послали взорвать мост. А ушерское командование на тот же мост посылает эрсийцев.
– И что?
– Ничего, – пожал плечами Крачин. – Просто забавное совпадение, не находишь? Сто двенадцать лиг ночного марша по чужой территории, а теперь выясняется, что здесь нет ни одного зенитного пулемёта.
– И ещё выясняется, что землеройки хотят взорвать собственный мост, – сообразил Сантеро. – Только мне кажется, что мы оказались в центре непонятной возни, чтоб их всех трижды в левый борт?
– И это плавно возвращает нас к вопросу: что делать?
– Э-э… – Адам размышлял недолго: – Ты ведь сам сказал, что мы должны во всём разобраться. Неужели тебе неинтересно?
– Мне интересно, – кивнул Аксель. – Но я всегда держусь подальше от непонятных вещей и тебе советую. Лучше капсюлем хлюпать, чем остаться без пальцев.
– Подальше не получится, – неожиданно жёстко ответил Сантеро. – Мы уже вляпались.
– Ладно. – Крачин без восторга посмотрел на друга, понял, что Адам не отстанет, и вздохнул: – Менсалийцев пятнадцать, и они заняты, у меня двадцать парней и внезапность. Через десять минут я очищу мост от посторонних.
– Возьми хоть одного живым.
– Не маленький, понимаю.
* * *
– Ладно, ладно, – пробурчал Помпилио, отвечая на ехидный взгляд Нестора. – Не такие уж они и плохие, эти этажерки. Их трясёт, болтает, кажется, что они вот-вот рухнут на землю, но мы долетели, и это меня подкупило.
Дер Даген Тур привык к цеппелям – аппаратам большим, надёжным и что называется основательным; довольно благосклонно отнёсся к тяжёлым паровингам, а вот в лёгком аэроплане не почувствовал ни силы, ни мощи. К тому же его едва не стошнило в полёте, а потому единственным положительным моментом Помпилио счёл тот факт, что они с Нестором живыми добрались до точки назначения.
– Аэропланы станут лучше, – с энтузиазмом пообещал Гуда. – Им есть куда расти.
– Зато некуда летать, – хмыкнул дер Даген Тур. – Аэропланы – пленники одного неба.
– Э-э… – В какой-то момент показалось, что Нестор собирается затеять спор, но Гуда решил признать очевидную правоту друга: – Так и есть. Астринг на них не поставишь.
И перевёл взгляд на взлетающие машины: доставившие адигенов пилоты покидали вражескую территорию.
– Забыл сказать: я приказал «Длани» незаметно сопровождать поезд вплоть до Убинура.
– Какой смысл, если у нас нет рации?
– Эшелон будут постоянно патрулировать аэропланы.
– Ядрёная пришпа! У нас вроде бы тайная операция.
– Самолёты у меня галанитского производства, и я велел нанести на них приотские опознавательные знаки, – рассмеялся Гуда. – Не волнуйся, я знаю, как нужно.
– Как – я вижу, а для чего?
– Самолёт над головой не помешает.
Дер Даген Тур покачал головой, показывая, что у него имеется особое мнение насчёт жужжащих на виду аэропланов, но развивать тему не стал, подхватил бамбаду и захромал к прячущемуся за небольшим холмом разъезду.
– Билеты покупать будем? – благодушно осведомился пристроившийся рядом Нестор.
– Пообещаем заплатить потом – у меня нет наличных.
– Правда? – изумился Гуда. – Ни гроша?
– А зачем?
За делами родового гнезда следил управляющий, обеспечением «Амуша» занимался суперкарго Бабарский, количество наличных на повседневные расходы контролировал Теодор Валентин – Помпилио регулярно проверял финансовые документы, но к деньгам прикасался редко.
– А если что-то пойдёт не так, и тебе придётся одному пробираться в Унигарт?
– У меня есть моё слово и мои бамбады, не вижу необходимости в деньгах. – Дер Даген Тур усмехнулся. – Ты научишься.
– Чему? – не понял Нестор.
– Теперь ты дар, а значит, деньги потеряли для тебя прежний смысл. – И раньше, чем Гуда задал вопрос, продолжил: – Адигенам нужны деньги, чтобы вести жизнь, которую они считают достойной. У простолюдинов несколько сложнее, деньги для них – символ положения в обществе и возможность получить власть. Галаниты и вовсе выстраивают на золоте свою ущербную философию, уверяя, что нет ничего важнее богатства. Но ты – дар, у тебя есть положение, богатство и власть, а ещё – ответственность. Ты на самой вершине, но не принадлежишь себе. И деньги для тебя – инструмент, с помощью которого ты делаешь то, что нужно, или то, что хочешь.
– Всё правильно – инструмент, именно так я к ним и отношусь.
– Тогда скажи, когда ты в последний раз прикасался к лопате?
– Поймал. – Нестор усмехнулся, решив обдумать урок дер Даген Тура позже, и вернулся к насущным делам: – Как мы отыщем Махима?
– Он в одном из трёх первых вагонов.
– Откуда ты знаешь?
– Первые три – вагоны-люкс, затем ресторан, затем вагоны второго класса, затем багажный, почтовый и только потом третий класс, – расчертил схему поезда Помпилио.
– То есть третий класс в ресторан не ходит?
– Их специально отсекают от остальных пассажиров.
– Мне всё больше и больше нравятся демократические миры.
– Обратись к психотерапевту.
– Зачем?
– Ты становишься жестоким.
– Но…
Нестор был не прочь поболтать ещё, однако Помпилио вернул его на землю:
– Обсудим, что делать.
– С удовольствием.
Учитывая, что поезд, замерший впереди, подобно огромной металлической стене, допивал последние капли воды, предложение следовало признать своевременным.
– Войдём в третий вагон, я на первый уровень, ты – на второй…
– Тихо!
Они как раз дошли до небольшого пакгауза на краю разъезда. Особо не скрывались – тянущийся от холма кустарник надёжно защищал адигенов от ненужных взглядов, а потому на открытом пространстве Нестор оказался неожиданно: заболтался и шагнул за угол. И тут же отшатнулся назад, схватив Помпилио за плечо.
– Тихо!