«К ночи волосатики придут в себя, успокоятся, почуют силу и попытаются вырваться».
«Не будут они рваться, – отмахнулся Ере. Он ещё не понял всей серьёзности вопроса. – Я объявил, что в течение недели мы передадим пленных ушерцам».
«Вы ведь понимаете, господин командующий, что речь идёт о подготовленных военных? Мы не можем их кормить и охранять, но разве разумно возвращать их во вражеский строй? – Флячик помолчал. – Я полагаю, ушерские пленные поднимут бунт около часа ночи. Нужно распорядиться, чтобы патронов хватило».
А охранять лагеря нужно поручить менсалийцам.
Дирбе Флячик не говорил прямо, но его намёки были прозрачнее ключевой воды, и колючие прямоугольники напомнили Ере о приказе, который он ещё не отдал и не хотел отдавать: поручить охрану пленных менсалийцам и предупредить, чтобы патронов хватило. К счастью, аэроплан быстро миновал поля, и взгляду Селтиха предстала захваченная техника. Бронетяги, паротяги, грузовики, пушки… большая их часть не успела покинуть место дислокации и оставалась на превращённых в гаражи полянах. Бронированные острова на груди Приоты. Ещё вчера – враждебные острова, опасные, а сегодня – наша собственность, которая завтра повернётся против волосатиков. Часть бронетягов и пушек повреждена – таков был приказ парашютистам, но основную массу захватили в целости.
«Силища!»
А ведь есть ещё склады с боеприпасами и снаряжением.
И пленные… Которые, как уверяет Флячик, сегодня устроят бунт. Их должны охранять менсалийцы с пулемётами, и у менсалийцев должно быть вдоволь патронов.
«Дерьмо!»
Ере с удовольствием разрабатывал планы наступления, прикидывал, как быстрее убить больше врагов, требовал от командиров убивать больше врагов, но не хотел поручать охрану менсалийцам. Потому что одно дело бой и совсем другое – «бунт».
«Ни за что!»
Аэроплан пошёл на посадку, и на этот раз Селтих не стал останавливать пилота – насмотрелся. Откинулся на жёсткую спинку неудобного кресла, вцепился в ручки и закрыл глаза, напряжённо дожидаясь, когда шасси биплана коснутся травы. Ере нормально относился к полётам на аэропланах, любил чувствовать, как самолёт плавно или резко уносит его в небо, к облакам, но приземления генерала пугали.
Однако глаза Селтих открыл задолго до того, как биплан остановился: никто не должен видеть слабость командующего. Уверенно выбрался на крыло, спрыгнул и остановился, с улыбкой глядя на подбегающих офицеров.
– Доложите кратко.
– Победа!
Открытые лица, радостные улыбки, горящие глаза – ни одного серьёзного взгляда. Никто не понимает, что война ещё не выиграна. Аллен, кажется, подтанцовывает, и Ере задерживает на нём взгляд.
– Оперативные данные?
– Готовятся.
– Срочно в штаб! – рявкнул Селтих. – Я хочу знать дислокацию каждой моей части, каждой бригады, каждого цеппеля! Я хочу знать, где находятся волосатики! Я хочу…
А в следующий миг эмоциональную речь оборвал мощный взрыв.
– Итак, повторяем диспозицию, – произнес Аксель, не отнимая от глаз бинокль. – Палатка хлопот не представляет. Толстяк, его солдатики и лётчики нам ничего не сделают. Точнее, не должны сделать… Орсон?
– Мы с ребятами берём их на себя, – кивнул один из кирасиров.
Четыре человека блокируют аэродромную команду и пилотов – вполне достаточно.
– Фил и Рег занимаются керосином. – Бочки с топливом приотцы благоразумно отнесли от палатки, разместив на опушке прилегающей к аэродрому рощи. – Сначала убираете часового, потом взрываете.
– Да.
– Это станет сигналом, по которому мы атакуем толпу. – Аксель посмотрел на Помпилио: – А вы садитесь в ближайший самолёт и отправляйтесь по своим делам.
Аэропланы приотцы ставили неподалёку от палаток. Два только что улетели, и судя по тому, что их не заправляли, бипланы уже готовы к полёту. Четыре готовые к полёту машины, есть из чего выбрать.
– Толпа большая, – заметил дер Даген Тур.
Крачин посмотрел на дальний конец поля, где болталось не менее пятидесяти военных, потом на своих ребят: четверо к палатке, двое к бочкам, остаётся шестеро, и уверенно кивнул:
– Есть одна мысль…
Грохот.
На опушке взметаются к небу огненный столб и бочки… Летят к облакам горящие бочки, но таращиться на них некогда, потому что начинается перестрелка у аэродромной палатки. Бойкие винтовочные выстрелы. Не пулемётная дробь, конечно, но всё равно оживлённо. Винтовочные выстрелы вышибают аэродромную обслугу и лётчиков, слышны вопли, даже стоны, слышно всё, кроме ответных выстрелов. Обслуге и лётчикам не повезло.
До аэродромной палатки далеко, до рвущихся бочек ещё дальше, но это не мешает начальнику охраны сделать вывод:
– Диверсанты напали на командующего!
И вокруг Селтиха молниеносно смыкается плотное кольцо телохранителей. Возможно, галаниты служат не ему, а Компании, но сейчас они закрывают Ере собственными телами и готовы пожертвовать собственными жизнями. Сейчас у него нет никого ближе.
– В укрытие!
– Где Аллен?
– В укрытие!
Командующий сейчас не командует. К груди Селтиха прикладывают благлитовую кирасу, на голову нахлобучивают каску и тут же заставляют согнуться, чтобы эта самая голова в этой самой каске оказалась как можно ниже. Идти не дают, поддерживают так, что буквально несут к ближайшему бронетягу. Точнее: за ближайший бронетяг, потому что подниматься даже к самому нижнему люку опасно. Укрыться за бронетягом, перевести дух, продолжить отступление. Галаниты единственные, кто не поддался панике, они не бегут, а выходят из-под огня, у них есть задача: охранять Селтиха, и они её решают. Приотцы же, включая стрелков и панцирников, растерянны и палят во все стороны, не утруждая себя поиском врага.
– Придурки, – шепчет начальник охраны.
Но растерянность приотцев галаниту на руку, ему нужно кое-что сделать. Начальник охраны дожидается, когда его ребята занесут командующего за тяжёлую корму «Джабраса», и стреляет бегущему следом Гоху в затылок. Кудрявый штаб-лейтенант падает на развороченную гусеницами бронетяга землю.
– Красавчик, – сплевывает галанит, а в следующий миг бросается на землю рядом с трупом: диверсанты врезали по приотцам из «Шурхакенов».
В этом и заключался замысел Акселя: воспользовавшись тем, что взрыв и перестрелка отвлекли внимание врагов, кирасиры развернули три аэроплана, запустили двигатели и покатились на толпу, одновременно открыв огонь из штатных «Шурхакенов». Ударили умело, первыми очередями срезав шестерых приотцев и заставив остальных залечь или броситься за бронетяги. И продолжали бить, не позволяя высунуться и одновременно разгоняя машины.
Крачин прекрасно понимал, что времени у них чуть: сидящие в бронетягах панцирники скоро опомнятся и ответят изо всех стволов, коих у них куда больше, а потому аэропланы торопятся, стремительно набирают скорость, подпрыгивают, взлетают и расходятся в стороны за несколько мгновений до того, как пулемётные башни «Джабрасов» оживают. Длинные очереди создают над полем свинцовую метель, но это уже не важно: все четыре биплана взлетели, унося своих седоков от гнева разъярённых землероек. Адиген поворачивает на запад, в сторону Линегарта; Аксель и его ребята устремляются на восток. Фил, Рег, Орсон и остальные тоже ушли, растворившись среди окружающих поле деревьев.