Он ухватился за весла и вновь вступил в противоборство с морем, которое уже не было безграничным.
Длинные, спокойные, ленивые волны без ярости и силы накатывали на бескрайний берег — волны, лишенные боевого задора, но способные вследствие своей величины и образуемых ими течений в любой момент потопить плавучее средство, и Оберлус это почувствовал, когда находился уже очень близко от берега.
— Держи руль! — приказал он. — Старайся, чтобы волны всегда ударяли в корму, иначе, если мы встанем к ним боком, нас перевернет, а течения здесь весьма коварные. — Он поплевал на свои содранные ладони, готовый к последнему и окончательному рывку. — Ну, поехали! — воскликнул он. — Если будешь делать, как я тебе говорю, скоро выберемся на сушу.
Он принялся грести, и греб и греб, все сильнее и сильнее разгоняя вельбот, сообщив ему скорость, которая была нужна, чтобы одна волна подхватила его и на своем гребне повлекла вперед еще быстрее; за этой волной последовала другая, и в перерыве между волнами Оберлус ни на мгновение не переставал грести, а Малышка Кармен в это время изо всех сил сжимала румпель, — и вот так море и человек вместе пригнали лодку к началу отмели.
В тот момент, когда казалось, что нос вельбота вот-вот уткнется в песок, Игуана Оберлус проворно спрыгнул в воду, ухватился за длинный канат, привязанный к носу лодки, и побежал к земле по колено в воде, тяжело и шумно выдыхая воздух.
Затем он потянул канат с силой — эта сила, казалось, рождалась у него внутри — и, воспользовавшись накатом новой волны, вытащил на берег, в безопасное место, тяжелую и потрепанную лодку.
И только тогда упал на песок, крайне утомленный, но счастливый от одержанной победы.
На мгновение Оберлус закрыл глаза, перевел дыхание, дожидаясь, когда сердце успокоится, а когда вновь поднял голову, обнаружил, что прямо перед ним стоит Малышка Кармен, наставив на него тяжелый пистолет с уже взведенным курком.
Оберлус смотрел на нее несколько минут, прежде чем спросил, сохраняя, тем не менее, спокойствие:
— Ты собираешься убить меня сейчас? Сейчас, когда мы доплыли и ты в безопасности?
Она подтвердила это легким кивком головы:
— Вот как раз сейчас самое время тебя убить. Когда мы доплыли и я в безопасности. — Она помолчала и прибавила: — Но сначала скажи мне одну вещь. Это был мальчик или девочка?
Он пожал плечами.
— Я этого не знаю, — сказал он, и не солгал. — Я взглянул только на лицо.
Прозвучал выстрел — и Игуана Оберлус упал на спину, грудь ему пронзила тяжелая пуля.
Кармен де Ибарра — она больше никогда не будет ни для кого Малышкой Кармен, ни даже Кармен де Ибарра — вернулась к лодке, вытащила мешок с драгоценностями и небольшой бочонок с водой и удалилась по берегу; она шла все время на север и ни разу не обернулась.
Лежа на песке, хватаясь за него руками, чтобы не закричать, Игуана Оберлус долго смотрел ей вслед, а тем временем вечерело и последние морские птицы спокойно возвращались в свои гнезда.
* * *
Игуана Оберлус не умер на том берегу.
Его, тяжело раненного, арестовали власти перуанского города Паита и судили за убийство неизвестного человека на скалах острова Худ; очевидцами преступления были восемьдесят английских моряков, никто из которых не явился, чтобы выступить в качестве свидетеля.
Кроме этого, подозревали его и в других многочисленных злодеяниях, которые не смогли доказать; суд постановил заключить его под стражу и содержать в тюрьме до тех пор, когда появится единственный человек, который мог дать против него показания: Кармен де Ибарра.
Запертый в темной камере площадью два квадратных метра, где у него даже не было возможности встать в полный рост, он ждал появления Малышки Кармен.
Забытый правосудием людей, с которыми все время воевал, Игуана Оберлус — этот урод, этот гений зла, этот неукротимый дух — выжил в темнице, причем никто больше не видел его лица, пока он не умер от старости тридцать два года спустя.
Лансароте, январь 1982