— Это большая неожиданность для меня, леди, встретить вас здесь.
— А ты что думал, что мы больше никогда не увидимся? Я. например, всегда знала, что рано или поздно, но это произойдет. — Она чуть приблизилась к нему и прошептала:
— Ты и представить себе не можешь, как часто я думала о тебе, Ранульф, вспоминая нашу взаимную страсть. — Она положила руку ему на грудь. — Есть ли здесь укромное местечко, где бы мы могли… поговорить наедине?
01 Это было соблазнительное предложение. Когда-то оно зажгло бы Ранульфа и свело его с ума от бешеной страсти, которую он испытывал к этой женщине. Но сейчас лишь дрожь отвращения пробежала по его телу.
Он огляделся вокруг и увидел спящих слуг.
— Для любых намерений и целей — мы одни.
— Я имела в виду… Ну что ж, прекрасно, — надула губки она. — Ты, должно быть, забыл, как часто искали мы темные уголки.
Ему уже надоело ждать, пока она наконец приблизится к тому, чего действительно хочет от него. Он знал, что не его самого, значит, чего-то, что он может для нее сделать.
— Я теперь мужчина, Энн, и предпочитаю теплую постель.
— В моей комнате есть одна.
— Отсюда следует вопрос, что же ты делаешь здесь? На какое-то мгновение ее тщательно контролируемые эмоции словно немного забурлили, чтобы показать Ранульфу, что она на него разозлилась.
— И это все, что ты можешь придумать сейчас? Мы же любили друг друга, Ранульф!
— Я любил, по крайней мере так думал. Однако ты избрала другой путь.
— За что и была сурово наказана! — Она придала своему восклицанию более убедительный тон. — О! Если бы ты знал, Ранульф, какому чудовищу отдал меня Монтфорд! — Она указала пальчиком в сторону камина, где в неярком свете свечи можно было рассмотреть Рогтона, развалившегося на скамье. — Вон, это мой муж. А душа его так же абсурдна и нелепа, как и тело.
— Насколько я припоминаю, сам мужчина в расчет не шел, — холодно ответил Ранульф. — Только его богатство.
— Неужели ты не видишь, что я пытаюсь сказать тебе, что была не права?! — вскричала она. — Он достаточно богат, но и все сокровища королевства не смогли бы окупить тот ужас, в который он превратил мою жизнь за все эти годы! Ты знаешь, он дрессирует собак, чтобы они нападали на людей, а потом выпускает их на своих несчастных вилланов! Вот каков он, и я больше не могу выносить все это!
Не важно, было ли это правдой или нет, но Ранульф и не пошевелился.
— Тогда оставь его.
— Думаешь, я не пыталась?! Меня содержат как в темнице; следят, преследуют, запирают в моей комнате, когда его нет рядом… Ранульф взглянул на спящего мужчину.
— Так беги теперь. Я не вижу никого, кто остановил бы тебя.
— О! Он разыщет меня и снова приведет в свой постылый дом, как уже случалось, и не раз.
Ранульф понял, что она еще не подошла к тому главному, чете желала получить от него.
— Зачем ты мне все это говоришь?
— Ты мог бы мне помочь, если бы захотел.
— Как?
Она еще ближе придвинулась к нему, задев грудью его локоть.
— Убей его ради меня! — страстно прошептала она. — Он сказал своим людям, что, если умрет при загадочных обстоятельствах, они должны замучить меня до смерти. И они непременно сделают это. Они настолько же корыстны и жестоки, как и он сам. Он может обожраться и умереть от пресыщения — и они убьют меня. Ему должен быть брошен справедливый вызов, в честном бою, с мечом в руке. Прошу тебя, Ранульф, освободи меня от него!
Итак, вот оно наконец. Ранульф едва громко не рассмеялся. И она хотела, чтобы он освободил ее от ада, который она сама и заслужила? Ну уж нет. Однако пока он не собирался говорить ей об этой.
— А какова может быть причина вызова на бой? Я что-то не вижу на тебе синяков, подтверждавших бы то, что с тобой ужасно обходятся. Видишь ли, Энн, мне сложно поверить, что твой муж не лелеет тебя.
— Он и лелеял сначала, но я не выношу его прикосновений, и он прекрасно об этом знает, а потому возненавидел меня. Когда он застал меня с… любовником, он убил его голыми руками.
— Однако с тобой-то он ничего не сделал?
— Он… он дождался, пока печаль моя утихла. Он хотел, чтобы я страдала от этого, и мои страдания доставляли ему истинное удовольствие. Пока он думал, что я страдаю, он ничего не предпринимал, однако едва я стала возвращаться к жизни, как т стал бить меня. Видишь ли, он хотел, чтобы я запомнила это. Он думал, что поначалу моя печаль была так сильна, что физическая боль окажется неощутимой по сравнению с ней, и он ждал. Он очень жестокий человек. А теперь он бьет меня всякий раз, как я подниму глаза на другого мужчину. О! Умоляю тебя! Ранульф! — Она бросилась ему на шею. — Я не могу так больше жить! Если мне не удастся освободиться от него, я… я убью себя!
— И ты думаешь, я буду страдать?
Она отпрянула от него, нахмурившись, но все еще не веря своим подозрениям.
— Ты же любил меня когда-то.
— А теперь я люблю другую.
— Кого? — Когда он не ответил, глаза ее недоверчиво округлились. — Конечно же, не ту маленькую мышку, на которой ты женился?!
— Мышку?! Да для меня она прекраснее всех женщин, которых я знаю, которых… когда-либо встречал!
— Нет, ты не можешь иметь это в виду, — усмехнулась Энн и, потеряв от отчаяния рассудок, прижалась своими бедрами к его. — Ты должен помнить, что…
Реакцией Ранульфа было сильнейшее отвращение, и он оттолкнул ее от себя. Но потом он подскочил к Энн и, схватив за волосы, наклонил ее голову. И наконец она увидела то, что он тщательно скрывал. Ненавистью горели его глаза, и от этого взгляда ее бросило в холодный пот.
— Леди! Вы убили мою дочь! — сказал Ранульф разгневанно. — Вы убили ее безжалостно, заставив умирать от голода! И это все, что я помню о вас! А теперь убирайтесь из моего дома, пока я не воздал вам должное за все ваши грехи.
— Я не могу уехать без мужа!
— В таком случае вам лучше разбудить его, и побыстрее, иначе это сделаю я!
— А что я ему скажу? Сейчас ведь полночь!
— Придумаете что-нибудь, леди. Уж это-то вы умеете! — И с этими словами он оставил ее одну и ушел не оборачиваясь.
— О! Чертов ублюдок! — прошипела Энн, однако только после того, как Ранульф ушел. — И какое только ему может быть дело до незаконнорожденного ребенка, который даже не был его собственным? Мне следовало сказать ему об этом. Это бы поставило на место этого идиота!
— Да, вам, несомненно, стоило это сделать, — тихо проговорил Уолтер, стоявший позади нее. — Однако можете не сомневаться, я сделаю это за вас. Это, может, и не заглушит ту боль, что он носил в своем сердце все эти годы, однако хоть немного сгладит неприятные воспоминания.