На этот раз все было по-другому: без боли и так невыразимо приятно, когда внутри твоего тела находится эта часть его тела. Рейна чувствовала, что что-то странное происходит внутри нее. Сначала это что-то было едва ощутимым и очень теплым, а затем что-то странно волнующее проснулось в ее животе. А когда неведомо откуда взявшийся жар усилился, Рейне стало трудно дышать, а в самых глубинах ее тела, где-то в районе поясницы, родилось что-то очень-очень приятное. А потом все так резко оборвала дикая боль. И какое же сильное разочарование постигло Рейну, когда волна этих замечательных ощущений оказалась позади. Рейна так рассердилась, что чуть было не ударила своего мгновенно заснувшего мужа.
Однако она еще не настолько сошла с ума, чтобы позволить себе подобное. А кроме того, ее разочарование длилось недолго… Из-за других мыслей она проснулась, именно они мешали ей спокойно спать, мысли о том странном разговоре, что состоялся между ними накануне вечером.
Рейне казалось, что все произошедшее с ней случилось в каком-то сне, поскольку ей было слишком непросто поверить в то, что Ранульф наяву мог проявить хоть малейшую обеспокоенность из-за ее нервного страха, однако как безупречно внимателен он был в том сладком бреду… А как забавно он уверял ее в том, что ничуть не отличается от других мужчин! Конечно, он такой же, как они, вот только еще настоящий великан и божественно красив… Но после он сказал ей, что причиной столь бурного его нетерпения явился ее отказ, а он так хотел! Ее?! Рейна никак не могла поверить, что это было правдой.
Она не заблуждалась насчет того, что отнюдь не была красавицей: ее рот был очень широким, губы — слишком полными для такого маленького лица, волосы ужасного черного цвета, а груди настолько крохотными, что на них не стоило и внимания обращать. Но в то же время кожа ее была необыкновенно нежной и бархатистой, а люди, казалось, едва заметив ее, сразу же обращали внимание на ее огромные голубые глаза. Рейна не знала, было это хорошо или наоборот. В лучшем случае она могла сойти за хорошенькую, по крайней мере ей самой так казалось, да и то она считала, что слишком великодушна, оценивая свои прелести. Ее служанки были гораздо привлекательнее, а некоторые по-настоящему красивы. К тому же она собственными глазами видела женщин, которые привлекают Ранульфа, а Рейна не была и близко похожа на них.
Почему же тогда такой представительный мужчина, как Ранульф Фитц Хью, сказал ей подобное?! Все ее достоинства заключались в том, что она была богата и приносила своему мужу в приданое великолепный замок, но отнюдь не в ней самой. Рейна всегда знала об этом. И все же Ранульф сказал ей это, и пускай на одно лишь мгновение, но она почувствовала себя опьяненной счастьем. Да, это было истинное наслаждение — слышать его слова… А потом она вдруг сразу очнулась и перестала верить во все то, что он ей наговорил.
Когда же они будто поменялись ролями, Рейна была вынуждена выслушать его исповедь о том, что он сам сомневается в своих способностях, о том, что его беспокоило в последние дни, ибо он не мог поверить, что она действительно выбрала его для себя и для Клайдона. Почему же его беспокоило то, о чем она сама думала все это время? В этом ведь не было никакого смысла…
Однако, когда его нетерпение вновь вернулось к нему, Рейна поняла, что Ранульф действительно ее хочет, И это было совсем не притворство. Она чувствовала его страшную напряженность, причины которой стали понятны лишь тогда, когда рука его двигалась вслед за его глазами по направлению к тому месту, что считается главной женской прелестью. Рейна поняла все, когда случайно взглянула на твердые выпуклости, видневшиеся под легкой тканью его нижних штанов. Рейна ломала голову над тем, почему прошлой ночью он чувствовал столь пожирающую страсть к ней… Возможно, только из-за того, что она так долго отвергала его, а он предупредил ее, что не терпит отказа.
А этот смех победителя, который немало позабавил Рейну, однако она до сих пор не могла понять, что послужило его причиной, а еще — почему он последовал непосредственно за его возмутительным вопросом, была ли она готова любить его в прошлый раз. Было совершенно очевидно, что он ничего не помнил, иначе не стал бы задавать ей столь глупые вопросы. И, вспоминая, что она была готова к его любви даже в ту ночь, Рейна почувствовала, как знакомое тепло обожгло ее поясницу. Этот его смех, который она впервые услышала, настолько изменил его, что Рейне показалось, будто рядом с ней совершенно другой человек, совсем не резкий, не грубый и не чужой…
Однако как недолго длилось ее блаженство! Если бы он снова не вскочил на нее в такой дрожащей спешке получить то, к чему так стремился… Вспомнив об этом, Рейна почувствовала новый приступ разочарования, и брови ее угрюмо сошлись на переносице. Неужели это всегда так будет: неожиданное начало и непредвиденный конец?! А может, это было вполне нормально, и именно ее вина в том, что она не попадала в ритм его любви со своими запоздалыми ласками?
Звуки, донесшиеся до ее слуха, привлекли внимание Рейны, и, очнувшись, она заметила, что солнечный свет изгнал последние тени из их спальни, а одинокая свеча, которую она зажгла на рассвете, почти догорела. Прошлой ночью Рейна совсем забыла о том, что ей необходимо было еще приготовить брачные простыни, поэтому она и встала так рано, чтобы у нее было достаточно времени воспользоваться своим заветным пузырьком и дать время высохнуть пятнам мнимой крови, пока за простынями не пришли ее воспитанницы и подруги, отдавая дань все той же традиции.
Звуки, привлекшие внимание Рейны, доносились со стороны кровати, и когда она взглянула туда, то увидела, что ее дважды супруг сидит в постели, строго нахмурившись, а сердитое выражение его лица не исчезло даже тогда, когда он все-таки отыскал свою жену, которая сидела в дальнем углу спальни возле окна.
— Прячетесь, леди?
— Настолько открыто, что найти меня можно безо всякого труда, милорд.
В ответ до нее донеслось сердитое ворчание:
— Почему вы не разбудили меня?
Рейна попыталась встать, однако от долгого сидения в неудобном положении ноги ее затекли, и ей пришлось вновь прислониться к спинке кресла.
— Еще довольно рано, хотя, возможно, вы и не против того, чтобы начать незамедлительно одеваться. Сложно сказать, как скоро появится наша свита.
— Свита?! Ах да, да. Как же я мог забыть? Ранульф сказал его вовсе не для того, чтобы Рейна ответила ему, но это были просто мысли вслух. К тому же голос его был более чем сух и даже немного груб. Он опустил глаза вниз, но, увидев жалкие пятна крови на простыне рядом с тем местом, где он лежал, Ранульф не выдержал, и одна из его золотых бровей вопросительно взметнулась вверх.
— О! Как несправедливо вы оценили мою мужскую силу, леди! На самом-то деле я выкачал из вас целую лужу крови! Видимо, мне придется предоставить для изучения подлинную простыню…
Рейна не могла поверить в то, что он говорил. Неужели ее мрачный супруг решил пошутить? Но шутил ли он?..
Она встала и медленно отступила в глубь комнаты.
— Вы… вы сохранили ту простыню?