Единственным источником света в лагере катачанцев служили угольки от костра. Они зашипели и затрещали, когда Майерс поворошил их палкой, чтобы окончательно не погасли. Было довольно прохладно, поэтому Лоренцо придвинулся поближе к костру, чтобы вобрать их скудное тепло.
— Кстати, Дуган был прав, — заметил Сторм. — Ящерицы действительно не любят огонь. Держатся от него подальше, хотя мы слышали, как они шипели неподалеку. Захочется стейка на завтрак — поищи по кустам.
Дуган кивком поприветствовал Лоренцо. Им придется вместе стоять последнюю двухчасовую вахту. Вполне в духе Грейса, подумал Лоренцо, поставить его в паре с ветераном, как будто за ним все еще нужно было присматривать. Силуэты остальных спящих бойцов выглядели едва различимыми во мраке, хотя он смог узнать сержанта по тихому, но явственному храпу — точно грокс попукивает. Тот, кто все время дергался и тихо постанывал, наверное, был Бракстон, а тот, которого привязали к дереву, — Малдун, естественно.
— Присматривайте за ним, — посоветовал Сторм, кивнув в сторону бесчувственного товарища. — Вудс рассказывал, что он проснулся во время его вахты и принялся бормотать что-то о демонах и чудовищах. Спецу пришлось хорошенько огреть его по голове, чтобы он успокоился.
Лоренцо был вовсе не рад это слышать. Он надеялся, что в этот раз травки, которые Доновиц насильно запихнул в Малдуна, помогут развеять галлюцинации. Что бы там Грейс и Вудс ни наговорили Маккензи, катачанцы понимали, что не смогут тащить Малдуна вечно, — рано или поздно им придется признать, что его уже не спасти.
Майерс и Сторм улеглись спать, и вскоре их сопение присоединилось к сонному хору вокруг Лоренцо. Он уселся на пень, который остался после того, как Армстронг своим мачете наколол дров. Пень был слишком маленьким и неудобным, но комфорт и не нужен, когда от твоей бдительности зависит жизнь товарищей.
Дуган также это понимал, пока медленно обходил лагерь. Его тихие шаги были едва слышны, но Лоренцо мог сказать, что искусственная нога ступала чуть тяжелее, чем настоящая. Дуган не любил сидеть во время вахты — риск, что в критический момент ногу заклинит, был слишком велик.
Прошло минут сорок, когда Лоренцо заметил свет.
Поначалу он не понял, что это было: слабое синее свечение, промелькнувшее среди деревьев. Лоренцо не смог определить его местонахождение, даже не понял, как далеко оно находилось. Лоренцо замер, перестав затачивать катачанский Клык, Дуган, который находился позади него, уловил его движение и тоже притих.
Возможно, это был всего лишь отблеск зари. К этому времени небо уже стало густо-синим. Но вот опять. Слишком мягкий и тусклый для света факела. Но ярче и дольше, чем случайный отблеск оружия или доспехов.
Лоренцо потянулся за палкой и быстро утопил в золе едва тлевшие угольки костра.
Синий свет теперь не исчезал, но все еще казался неясным, будто все время скрывался где-то на самой границе зрения. Одно мгновение он плавал на уровне земли, а в следующее уже мелькал среди ветвей на уровне головы, и всякий раз, когда Лоренцо пытался сфокусировать на нем взгляд, он будто ускользал от него. Возможно, светящееся существо, подумал Лоренцо. Какое там слово употреблял Башка? «Биолюминесценция». Он задался вопросом, не стоит ли разбудить остальных, но потом представил себе их лица, если окажется, что это был всего лишь рой светлячков.
В любом случае свет не приближался.
Лоренцо смотрел на него еще какое-то время.
Он блеснул и погас.
Еще секунду назад из костра вилась тоненькая струйка дыма. Теперь же она иссякла. И небо чуть просветлело. Нахмурившись, Лоренцо нагнулся и осторожно коснулся золы. Все еще теплая, но холоднее, чем следовало. Какое-то время его разум пытался понять то, что говорили чувства: прошло несколько минут, а он даже не заметил этого. И когда наконец Лоренцо понял, что произошло, он застыл от ужаса.
Свет загипнотизировал его, притупил его разум. Пока Лоренцо смотрел на него, могло случиться все что угодно. К ним в лагерь могло пробраться какое-нибудь существо и утащить спящих катачанцев.
У его плеча возникла чья-то тень. Лоренцо резко обернулся, но то был всего лишь Дуган.
— Все нормально, сынок, — прошептал ветеран. — Мы только на пару минут отключились. Остальные в порядке.
— Вчера в столовке Старый Упрямец рассказывал о чем-то похожем, — вспомнил Лоренцо.
Почему вспоминать так трудно?
— Что-то насчет… насчет призраков. О свете, который уводил гвардейцев в… засады, что ли. Не понимаю… кажется, будто эта штука забралась мне в голову.
Дуган мрачно кивнул.
— Я иду туда, — заявил он.
— Но…
— Нам нужно узнать, с чем мы столкнулись. Не волнуйся. Мы уже увидели, на что способен этот свет, и сумели стряхнуть наваждение. Все дело в концентрации. Это даже не заметит меня.
— Ты прав.
Конечно, он был прав. Лоренцо пожалел, что не подумал об этом раньше, ведь тогда он смог бы сам вызваться и пойти туда в одиночку. Возможно, даже заработать себе прозвище.
— Я пойду с тобой, — предложил он.
Дуган покачал головой:
— Тебе нужно остаться здесь и охранять лагерь. Возможно, свет пытается увести нас подальше, чтобы сюда смогло пробраться кое-что похуже.
— Можно разбудить кого-нибудь.
— Не надо пока поднимать панику. Лучше я схожу один. Ты, может, прав насчет засады. Если будут проблемы, я крикну. Тогда разбудишь остальных, и пойдете за мной. Я рассчитываю на тебя, Лоренцо.
Лоренцо лишь покачал головой:
— Я пойду с тобой.
Дуган положил руку ему на плечо и с непоколебимой решительностью посмотрел ему в глаза.
— Дай мне сделать это, — сказал он. — Мне нужно сделать это!
Теперь Лоренцо не сомневался, что ему придется уступить. Он мрачно кивнул, и Дуган с улыбкой похлопал его по руке. И сразу же устремился в джунгли, туда, где в последний раз виднелся синий свет. Спустя пару секунд он уже полностью растворился среди листвы.
Почему Дуган так хотел сделать это?
Он ведь уже получил свою толику славы. Почему бы ему не дать другим отведать ее? Почему Лоренцо согласился с ним? Почему он не убедил Дугана, что ему это нужнее?
Лоренцо поднял палку, и вдруг его охватила такая злость, что он не заметил, как дерево треснуло в его стиснутом кулаке, загнав в палец занозу. Как он вообще сможет доказать, что чего-то стоит?
Лоренцо тряхнул головой, ужаснувшись своим мыслям. Он уважал своих товарищей и доверял им более, чем кому-либо. Лоренцо взглянул на спящих, пытаясь напомнить себе об этом, но ярость вернулась, и теперь он уже ненавидел их, каждого из них, за то, что они не отпустили его. Он ненавидел Грейса Старого Упрямца и Вудса Спеца, но больше всего — Дугана Стальную Ногу.